Ночная смена

Ночная жизнь Иркутска не ограничивается клубами и барами. Криминальная изнанка спящего города — это смесь бытовухи и редких экстренных моментов. Особенно четко это проявляется в пятничный вечер, когда многие расслабляются после рабочей недели. И во время отдыха у кого-то отказывают внутренние тормоза. К каким последствиям это приводит, выяснял корреспондент IRK.ru, который провел ночь в «дежурке».

Держать руку на пульте

Городской пульт службы «02» официально называется центром управления нарядами городского УВД. Именно сюда поступает основная масса заявлений от иркутян.

— Людей не хватает, — говорит диспетчер Татьяна, — нас сейчас только двое принимают звонки, третья женщина спит. Сменяем так ночью друг друга через каждые четыре часа.

Звонки в полицию — один большой калейдоскоп человеческой боли. В основной массе, конечно, попадается обычная бытовуха — семейные ссоры, шумные соседи и пьянки во дворе. Часто бывает, что звонят по самым разным поводам.

— Порой нам жалуются на коммунальщиков, что выключили свет или воду, — сетует Татьяна. — Хоть и не в нашей компетенции это, все равно консультируем людей, к кому лучше обратиться, как правильно составить то или иное заявление.

Спокойно поговорить с диспетчером практически не получается — непрерывно звонят телефоны. По рации фоном звучат ориентировки: кто-то задержан, кто-то объявлен в розыск, где-то драка, где-то ограбление, кто-то потерялся… Периодически попадаются и относительно комичные звонки. Например, сообщают, что в одном из дворов ходит подозрительный тип в трусах, кроссовках и пиджаке. В Хомутово уже три часа ждет полицию в одном лишь нижнем белье ограбленный гражданин Израиля. А одному пожилому мужчине мешают горящие прожекторы на спортивной площадке, где играют дети.

Начиная с 11 вечера, вал звонков усиливается. Трубки мелькают в руках женщин, принять все вызовы удается с трудом. В основной массе та же бытовуха — драки, грабежи, жалобы на шум. Слава богу, без убийств. В перерывах между всем этим пять часов подряд названивает женщина, потерявшая 43-летнего «сыночка», который ушел в магазин и не вернулся. Каждый свой звонок стабильно сопровождает истеричными матами и оскорблениями. Диспетчеры несколько раз безуспешно пытаются ей объяснить, что наряд к ней уже выехал и сына ищут.

— Ее можно понять. Но она не понимает, что занимает линию, — говорит в редкую свободную минуту Татьяна и устало улыбается. — А кому-то в это время звонок нам — это вопрос жизни и смерти.

Избранные смертные

Третий час ночи, пост главного дежурного. В ожидании патрульной машины общаюсь с дежурным сержантом. Второе кресло пустует — еще один дежурный офицер отдыхает.

— Там, — сержант кивает на дверь, за которой сидят диспетчеры, — вал заявок сейчас, женщины просто зашиваются.
— Да и звонки порой один нелепее другого, — стараюсь я поддержать разговор.
— Это еще что! — оживляется сержант, — порой такие сумасшедшие заявки попадаются. Раньше постоянно звонила одна бабушка. Ей постоянно чудилось, что у соседей сверху работает мотор. И вот она звонит нам через каждые 5-7 минут и спрашивает: «Вы когда выключите мотор?».

Из факса выходят все новые и новые бумаги. Дежурный отработанными до автоматизма движениями собирает их в стопку.

— Или еще одна женщина есть, — продолжает он, — ей везде и всюду мерещатся преступники-малолетки. Вот она выходит на улицу, вроде ее никто не трогает и она никого не трогает. А как только подростка увидит, сразу орать на него начинает, и нам звонит по этому поводу.

Договорить мы не успеваем, приезжает патрульная машина ППС. У крыльца ждет старый, но бодрый на вид УАЗик. Пора в рейд.

Центральный патруль

Первый вызов — неблагополучная семья. Покосившийся частный дом на улице Пугачева. Гнилой, полуразвалившийся забор со скрипучей калиткой. В доме четверо — неопределенного возраста женщина с маленьким ребенком и ее сестра с взрослой дочерью. Малыш не спит в три часа ночи и громко плачет. Неопрятная мамаша подходит и сиплым прокуренным голосом просит сигарету. Затем предусмотрительно уходит на крыльцо.

В доме, кажется, вся мебель установлена под углом. На разбитой тумбочке — старый черно-белый телевизор. Хотя в целом относительно чисто, но не потому что опрятно, а потому что вещей минимум.

Как выяснилось, чуть ранее в доме кипели страсти. Два узбекских рабочих, разбиравших соседний дом, вечером выпивали с этой семьей. Завязалась пьяная ссора, и гастарбайтеры побили гостеприимных хозяев.

— Почему ребенок не спит? — спрашивает патрульный.
— Ну как, я только из «кировского» (отдел полиции № 5 на Фурье) вернулась, — в ответ жалуется сестра мамаши и демонстрирует страшные синяки на руках.
— Так, усыпляйте ребенка, — резюмирует патрульный Марк.
— Да, да, конечно, — уверяет женщина, а затем картинно вздыхает. — Ох, скорее бы завтра, переедем уже из этого дома.

Уже выходя, спрашиваю у Марка:
— А участковый успеет их застать, они ведь собрались переезжать завтра?
— Ерунда это все, они уже неделю это нам обещают.

Второй вызов поступает, как только возвращаемся в машину. Жертва ограбления в самом центре города — в районе пересечения Карла Маркса и Ленина. На месте, на обочине сидит мужчина. Лицо — одна сплошная кровоточащая рана, но разговаривать может сносно. Ограбленный объясняет патрульному, что гулял с другом на острове Юность в одном из кафе. Повздорили с другой компанией, завязался конфликт. «Друг» при первых признаках драки просто убежал. В итоге парня били четверо, забрали все — документы, деньги, телефон.

— Как друга зовут?
— Витя. Фамилию не помню.

Приезжает скорая. Побитого парня доводят до машины, врачи делают перевязку. Патрульный Марк общается с другим подъехавшим полицейским, делает пометки в каком-то журнале. Парня наконец увозят, мы едем на остров Юность.

Время — около четырех утра, мы на острове Юность. Замечаю девушку-подростка, решительно идущую по мостику в сторону острова. Девчонке, как оказалось, 17 лет. Зачем шла на Юность, не говорит. Задержанную заставляют нормально вызвать такси, чтобы уехать домой. В ответ она упорно пытается дозвониться до какого-то знакомого таксиста.

— Ты ведь работаешь сегодня? Может, заберешь меня? — бесстрашным голосом говорит она своему собеседнику, явно пытаясь увильнуть от полицейских.

В итоге отвозим ее на парковку к ночному клубу, где патрульный сдает девчонку таксисту и называет домашний адрес. Доедет до дома или завернет машину по своим делам — вряд ли узнаю.

Находка в банкомате

Время — четыре утра. Прошу остановить у банкоматной кабинки на Ленина. Дверь не работает, а внутри поперек дороги лежит тело. Зову патрульных. Как выяснилось — бомж, живой, воспользовался открытым доступом и мирно спал в теплом месте, подложив под голову ботинки.

Артем будит визитера, тот нехотя просыпается. Сонным взглядом смотрит на нас. Бубнит что-то нечленораздельное.

— Собирайся, проедем, — торопит патрульный.

Бомж судорожно ищет по карманам носки, но не находит. Под шутливые окрики полицейского мужик натягивает свои ботинки на босу ногу и кое-как встает.

— Его со мной садить собираетесь? — спрашиваю с опаской.
— Нет, у нас для этого отдельное место, — смеется Артем.

Бомжа грузят в «камеру» УАЗика и везут в ближайший отдел полиции. Пока Марк его оформляет, беседую с дежурным отдела.

— Сегодня половина вызовов — сумасшедшие какие-то! — шутит он, — А вот вчера, например, случай был — женщину нашли с ножом в шее. Трое выпивали в квартире — два мужика и погибшая. Один из собутыльников пошел за водкой и потом не мог в квартиру попасть. Соседей поднял, позвонили нам. В квартире спал еще один парень, подумали на него. Под утро раскололи того, кто заявил — оказалось, что он разыграл спектакль.

В «обезьяннике» отдела на удивление пусто. Единственный «жилец» — один из узбеков-гастарбайтеров, замешанных в драке на улице Пугачева. Парень почему-то без рубашки, ежится от холода. Подергивая плечами, подходит к решетке и спрашивает, скромно улыбаясь:
— Командир, а можно мне чтоб рубашку принесли?
— Это не ко мне, я журналист.
— Я журналистом был тоже.
— У себя на родине?
— Да. И писал, и стих, и роман. Писал, напечатать не получилось. Фикур Саттар мой… как это… литературный погонял.
— А чего не получилось? Платили мало?
— Да, у нас гонорара нет. А напечатать дорого, сам заплати на налог, чтобы верстали. Никак не пробиться.
— О чем роман-то?
— А, романа-сказка. Для детей. И стих тоже для детей.

Полицейский заканчивает оформлять мою «банкоматную находку», и мы оставляем горе-писателя в одиночестве. На очереди следующий вызов, самый, на первый взгляд, обычный. Во дворе возле драмтеатра опять шумит пьяная компания.

Приезжаем на место, паркуемся возле стройплощадки на Карла Маркса. Уже отсюда слышно, как громко орет музыка. Возле фонтана парень на мотоцикле, толпа друзей вокруг него весело болтает. При приближении патрульных музыку убавляют, но чуть-чуть. При общении выясняется, что у мотоциклиста нет никаких документов, да и сам байк без номеров. Патрульные вызывают наряд ДПС и оперов. Парень ощутимо нервничает, пытается вырваться и уехать. Товарищи нарушителя обступают полицейских, настроены агрессивно. Сам мотоциклист с каждой минутой все больше стервенеет и переходит на мат, затем начинает в открытую отталкивать сотрудников.

После очередного серьезного тычка патрульных как подменяют. Мотоциклист летит в одну сторону, мотоцикл — в другую. Вяжут жестко, парень сопротивляется как может. Ему на помощь летит подвыпивший товарищ. Остальные друзья мотоциклиста дружно достают телефоны и начинают снимать, выдавая невнятные фразы типа «это беспредел» и тому подобные. Один парень зловеще выдает патрульному, что терять ему нечего, и просит ослабить наручники друга. Правда, действовать не спешит.

Сам задержанный своей вины, похоже, не ощущает совсем. Законы для него ограничиваются только собственными правами.
— Ну и че? Все байкеры без прав ездят! — орет он, — че вы их не ловите?

В этот момент «вяжут» второго нападавшего. Приехала подмога, и пыл пьяной компании резко убавляется. Мотоцикл без номеров решено транспортировать своим ходом. Задержанных уводят. Вдогонку полиции летит развеселое: «Будем веселиться, будем баб ****, потому что нам на совесть наплевать».

***
Когда полицейские увозят дебоширов, в город уже вступает утро. На автобусной остановке дворник заметал бутылочные осколки, оставленные очередной пьяной компанией. Глядя на эту обычную картину, я понимал, что с этого времени буду смотреть на ночную жизнь Иркутска немного иначе. Ночью проявляется изнанка человеческих поступков, где преступник и жертва страдают на равных. Одни от собственной глупости и самоуверенности, другие — от несправедливости и боли — как физической, так и моральной. Но каждое утро дворники старательно заметают последствия ночных разгулов, чтобы новый день не омрачали следы нашей истинной натуры.

Дмитрий Михалев, специально для IRK.ru