Фонд добрых дел

Благотворительный фонд «Оберегъ» в этом году отметит свое первое десятилетие. В двери фонда стучат те, кому больше некуда пойти,— это люди, которые оказались не нужны ни родственникам, ни государству. В «Обереге» им готовы предоставить второй шанс и научить жить заново.

Мимо не проходил

История благотворительного фонда началась почти 10 лет назад в одном из иркутских родильных домов. Жена начинающего бизнесмена Александра Соболева родила ему первенца. Соседкой по палате у Ольги Соболевой оказалась 18-летняя девушка. У нее тоже родился здоровый и крепкий малыш, но молодая мама совсем не была этому рада — десятки раз в день она, глотая слезы, пыталась безуспешно кому-то дозвониться. Через несколько дней она написала заявление об отказе от своего ребенка.

История этой девушки стара как мир: приехала на учебу из небольшого города, встретила «любовь всей жизни», забеременела. «Любимый и единственный» сразу же поспешил испариться, жить негде, денег нет. Александру и Ольге было едва за двадцать, но оставить малознакомую женщину в беде они не смогли — поговорили, утешили, пригласили жить к себе. Через несколько лет девушка нашла работу и мужа; сейчас у нее уже двое детей, она спокойна и счастлива.

Александр же, напротив, с тех пор потерял покой. Мужчину мучила мысль: «И сколько их таких, молодых и глупых, еще? А сколько беспризорных, никому не нужных детей кругом? Десятки, сотни». Соболев понял, что жить, просто закрыв на это глаза, не сможет, и взялся за дело. Зарегистрировал благотворительный фонд «Оберегъ», арендовал коттедж в предместье Рабочее, куда собирал со всего Иркутска беспризорных детей — десять лет назад их можно было встретить практически на всех рынках и вокзалах города; чтобы как-то выжить, они сбивались в настоящие банды — грабили, попрошайничали.

Дядя Саша вылавливал озлобленных ребят по подворотням, отмывал, откармливал, беседовал с ними. Все это за свой счет, без помощи государства. Через три года свой «сиротский дом» Соболев закрыл за ненадобностью: государство наконец-то самостоятельно стало решать проблему беспризорников на улицах. Такой тенденции Александр обрадовался, но до сих пор считает, что большинство детских домов — зло, потому что детям там не дарят любовь. Только регулярные проверки способны искоренить коррупцию в таких учреждениях. Но даже самый замечательный детский дом никогда не заменит ребенку семью и мамину любовь.

С тех пор фонд «Оберегъ» немного изменил направление своей деятельности — теперь здесь помогают всем, кто оказался в трудной жизненной ситуации. За этой размытой формулировкой скрываются люди «категории бомж» — как их называет сам Александр. Проще говоря, все, для кого в нашем цивилизованном мире почему-то не оказалось места.

— Если человеку некуда пойти и он обратится в приемную мэра, губернатора, да хоть к представителю президента в Иркутске, ему с большой вероятностью дадут мой номер телефона, — говорит Соболев.

На вопрос: «Зачем вам все это?» — Александр до сих пор не может ответить однозначно.

— Я не состою в религиозной организации и политикой не увлекаюсь, — первое, что он заявляет при знакомстве. — Наверное, я просто так и не научился проходить мимо. Знаете, до революции в Иркутске существовали сиропитательные дома Медведниковой. Я захотел возродить эту традицию. К слову, правильно название фонда пишется с буквой «ер» на конце — «Оберегъ» — как в девятнадцатом столетии.

Дать милостыню — это не выход

«Оберегъ» — это талисман, который бережет и защищает человека. Для тысяч выброшенных из жизни людей Соболев и стал таким талисманом: сегодня бизнесмен и отец четверых детей тратит много времени и денег на то, чтобы уберечь кого-то от горькой судьбы пропойцы или матери-кукушки. Признается честно — получается не всегда.

— Бывает, привозишь из роддома мать с ребенком, даешь жилье, денег на питание, а через несколько дней она исчезает, бросив все. В лучшем случае записку оставит: «Вы добрый человек, помоги вам Господь», — делится опытом учредитель фонда. — Пару раз так было, не досмотрел, значит.

Парадоксально, но Александр Соболев очень не любит слово «благотворительность». Ему кажется, что все те меценаты, которые просто «отстегивают» кругленькие суммы для беспризорных детей и бомжей, только ухудшают их положение. У такого опекаемого формируется потребительское отношение к жизни, притупляется чувство ответственности за себя и за своих детей, атрофируется чувство собственного достоинства: ведь стоит открыть рот — и придет «добрый дядя» и даст денег, чтобы совесть у него, богатого, успокоилась и он дальше мог ворочать миллионами.

— Дать новый шанс — так правильнее, — уверен Соболев. — Я помогаю не всем, а только тем, кто дает мне возможность помочь себе, кто откликается, кто вгрызается в предоставленную возможность. Приспособленцев, захребетников и потребителей прошу меня не беспокоить. Я не олигарх.

Строгие правила

В «Обереге» есть свой устав и правила. Каждого постояльца отправляют на медицинское обследование, затем с ним беседует директор фонда Ева Зимак. По результатам разговора формируется личное дело, где указываются все сведения о новом жильце. Кроме директора, в «Обереге» работают штатный психолог и социальный педагог — этих работников предоставило фонду правительство области.

Кровать или даже комната, еда, одежда, деньги на детей — здесь этим обеспечат, но взамен потребуют не лентяйничать, учиться или устроиться на работу и соблюдать условия проживания на территории фонда.

— Ага, на плите разводы и посуда не убрана, — проводит инспекцию учредитель фонда. — Кто там у нас сегодня дежурный по кухне? Получит десять штрафных баллов.

Несколько месяцев назад в «Обереге» стала действовать штрафная система: за запрещенное уставом фонда поведение жилец получает какое-то количество штрафных баллов. Наберется сотня — грозит выселение. Методика жесткая, но иначе — никак.

Самые суровые провинности, за которые без разговоров назначают сто баллов, — это употребление наркотиков и умышленное сокрытие инфекционных заболеваний. За алкоголь «набежит» 49 баллов, хамство в адрес друг друга и работников фонда оценили в 30 баллов. За курение штрафных баллов нет, но каждый курильщик обязан платить фонду 500 рублей ежемесячно. Бывают баллы и со знаком «плюс» — например, устроившийся на работу постоялец сразу получает 25 баллов, будет посещать психологические тренинги и занятия — добавят еще столько же.

Есть у Александра Соболева и строгое правило для себя: он никогда не говорит, что его фонд — это замечательное место, в котором людям живется комфортно и легко. В «Обереге» никогда не развивают бурную деятельность перед проверками надзорных органов — все остается на своих местах, хоть с проверяющими, хоть без них.

— Меня много раз подозревали Бог знает в чем, — пожимает плечами Соболев. — Привык уже. И проверки у нас регулярные, по особому, так сказать, графику и вне его. Ничего, нам не мешают, только время зря тратят — свое и наше.

Условия проживания в фонде действительно скромные: тут радуются любой старой мебели и бытовой технике. Но это все же лучше, чем регулярные ночевки под открытым небом или «подъездная прописка».

Мой адрес не дом и не улица

В выходной погожий день в «Обереге» малолюдно. Почти все отправились за клубникой — собранную ягоду привезут детям, а остатки можно будет продать на рынке. Многодетную мать Ольгу оставили «на хозяйстве». У 38-летней женщины 10 своих детей и взрослый приемный сын. Старшей дочери — 18, младшему — меньше двух лет.

Все они живут в одной комнате, хотя семье принадлежит двухэтажный дом в одном из поселков области. Но в тот дом доступа нет: там проживает вечно пьяный и избивающий жену отец семейства.

— Я в «Обереге» уже 7 месяцев живу, — рассказывает Ольга. — Подхватила детей и удрала от мужа, жить так дальше было выше моих сил. Сейчас на работу устроилась, дети в сад ходят.

Таких женщин, которых из дома выжили «любящие» родственники, здесь много. Например, 26-летнюю Татьяну Черняеву муж выкинул со второго этажа. Дома теперь у Тани нет, зато есть инвалидность второй группы и шестилетний сын Данилка. Правда, пока он живет с отцом, и Татьяна скучает по нему день и ночь.

— Я сама без родителей выросла, в детдоме, — вспоминает Татьяна. — Мать пила, я все время голодная была. В 5 лет ушла из дома куда глаза глядят. В итоге в приюте очутилась, затем архитектурный колледж окончила. Замуж вышла, сына родила и все ждала квартиру, положенную мне как выпускнице детдома.

Когда жить в одном доме с мужем стало совсем невозможно, девушка отправилась в администрацию. Она долго ругалась с чиновниками, грозилась разбить у них лагерь до тех пор, пока ей не дадут положенное жилье. В итоге ей дали только телефон Соболева.

54-летняя Марина Архипова — тоже инвалид. Свою квартиру женщина потеряла еще в 90-е благодаря парочке ушлых риелторов и алкогольной горячке. Несколько лет назад у Марины умер гражданский муж, а его дочь выгнала больную женщину на улицу. Ночевки в подъезде и день на вокзале стали привычным делом.

— У меня дети умерли, сын и дочь, — утирает слезы Марина. — Вот и не нужна никому. Может, в дом инвалидов путевку оформлю.

28-летнего Александра Спицкого можно смело назвать «перекати-полем». В 16 лет детдомовский парень Саша вылетел из ПТУ. Вместе с тем лишился и места в общежитии. Выписали его, как часто бывает в таких случаях, в «подъезд» — на квартиры всем выпускникам детских домов у государства денег не было. Жил Александр и на вокзалах, но больше всего любил ночевать на кладбище: «соседи» тихие, не буянят, драться не лезут. Затем захотелось повидать мир, много путешествовал автостопом, добирался до Германии, Украины, Белоруссии и Польши.

— Для меня главное — двигаться, не сидеть на месте, — делится своей философией «путешественник». — Я не могу жить как вы — быть привязанным к одному месту. Сегодня я тут, завтра там. В Иркутск вернулся только из-за квартиры, которую мне государство задолжало. Не помешает, хоть я и могу себя обеспечить. Фонд мне нравится, но стены на меня все же давят, свобода-то милее.

Памятник архитектуры вместо дома

Формально время проживания в фонде ограничено — 2 месяца. Исключение сделают только для матерей с новорожденными детьми — им в «Обереге» предоставляют кров на 2 года. Но бывает и так, что человек взялся за ум, на работу устроился, на учебу пошел, все у него налаживается — а жить негде. Чаще всего это женщины с маленькими детьми. Кто-то ждет квартиру от нерасторопного на выделение жилья государства, кто-то разводится и делит собственность с опостылевшим мужем. Не выгонять же их на улицу. Таких семей много, и всем им нужно где-то жить.

Своих первых постояльцев Соболев размещал в собственной квартире на бульваре Постышева. В 2011 году администрация города выделила «Оберегу» кирпичный особняк на улице Александра Невского. Дом был построен в конце 19 века, когда-то здесь находился склад нелегальной литературы, позже — школа. Сейчас здание включено в список архитектурных памятников. И теперь этот кирпичный «памятник» трещит по швам и разваливается буквально на глазах. Александр Соболев уже вложил миллион в его реконструкцию, чтобы хоть как-то приспособить его под жилье.

Сегодня в ветхом двухэтажном здании проживает больше 30 человек: женщины, дети, пенсионеры, бывшие воспитанники детдомов. Отдельное помещение отведено под ночлежку — для тех, кому жилье в основном здании фонда не положено; чаще всего это бомжи с большим стажем уличной жизни и алкогольной зависимости. Жить постоянно в ночлежке нельзя, но переночевать можно.

Кроме того, учредитель «Оберега» умудрился решить для своих постоялиц и извечную проблему с местами в детский сад — при фонде действует группа кратковременного пребывания детей «Филиппок», сегодня ее посещают 38 малышей. Ребят кормят пять раз в день, учат читать, писать и играют с ними в развивающие игры. Детей сюда принимают за символическую плату от 500 до 1000 рублей в месяц, но только при одном обязательном условии — мать должна работать. Еще при «Обереге» открыт центр раздачи вещей: прямо на улице установлены большие стеллажи с вещами, где каждый нуждающийся человек, даже не постоялец фонда, может взять себе необходимую одежду.

В конце 2013 года размеренное и четко регламентированное существование «Оберега» оказалось под угрозой. Перед самым Новым годом Соболеву сообщили, что администрация Иркутска продала их здание с аукциона. Прямо вместе с фондом. В начале января к Александру уже пожаловали представители нового собственника и попросили до августа дом освободить — здесь будут строить офисы. Обитатели «Оберега» готовы были выйти на митинги и пикеты, но дело быстро уладили: губернатор Сергей Ерощенко предоставил другое здание в районе улицы Помяловского.

Теперь фонд будет располагаться в здании недействующей гостиницы; это вполне добротный, крепкий дом. Пока договор оформлен на 5 лет, аренда здания за все это время обойдется Соболеву в 8,4 миллиона рублей. Кстати, это первый раз, когда государство помогло «Оберегу», никогда до этого фонд не получал никаких льгот.

Несмотря на трудности, Александр Соболев строит планы на будущее. После переезда в августе в новое здание он планирует организовать для своих подопечных психологические тренинги, встречи с известными и успешными иркутянами.

Больше всего в «Обереге» поражает и подкупает тот факт, что добрые дела здесь совершают действительно искренне и от всей души. Кто-то расценивает такую работу как подвиг, но для сотрудников фонда подобная деятельность — ежедневный труд. Без пафоса и лишних слов. Здесь не кичатся тем, что занимаются благотворительностью, здесь просто помогают нуждающимся. Ведь лишения и трудности в своей судьбе не планирует никто, и на месте тех, кому сегодня нужна помощь, может оказаться любой человек.

Помочь фонду может каждый: принести одежду или ненужную мебель, развивающие и настольные игры. Можно просто зайти пообщаться — доброе слово в «Обереге» ценят так же высоко, как и материальную помощь. Обращаться по адресу: улица Александра Невского, 38. Телефон для справок: (3952) 67-41-67.

Надежда Гусевская, IRK.ru