Как кошка с собакой

Длинная цепь

Прошедший 2014 год стал знаковым для зоозащитников Иркутской области. Правительство региона взялось за субсидирование муниципалитетов в деле регулирования численности безнадзорных животных. Ранее деятельность приютов оплачивали из муниципальной казны. В декабре 2013 года в правительстве приняли сразу два смежных областных закона. Согласно последнему нормативному акту право на субсидии получили 16 муниципалитетов. Выстроилась довольно сложная схема: облправительство перечисляло деньги службе ветеринарии, та получала заявки из администраций и перечисляла деньги им. Муниципалитеты проводили аукционы и заключали контракты с конечными исполнителями услуг — частниками, содержащими приюты.

При этом у каждого муниципалитета было фиксированное количество животных, подлежащих отлову. Примерно раз в квартал приюты проверяли специалисты межведомственных комиссий и по результатам работы выдавали деньги. Приюты находились под непрестанным общественным контролем зоозащитных организаций. Худо-бедно, но система работала, несмотря на громкие скандалы. Но с начала этого года вновь началась масштабная перестройка.

Кот наплакал

Теперь количество муниципалитетов, имеющих право на субсидию, увеличилось в два с половиной раза. Деньги из областного бюджета на деятельность приютов получают не 16, а 42 территории. Инициатива исходила от руководителя службы ветеринарии Бориса Балыбердина. Главный ветеринарный врач региона отметил, что по результатам мониторинга за второй квартал 2014 года в Иркутской области насчитывается 13 169 бродячих кошек и собак. При этом обосновались они не только в районах и городах, получающих субсидии.

Казалось бы, чем больше районов охвачено субсидированием, тем лучше. Однако объем финансирования сокращен. Если в 2014 году на 16 территорий выделялось 32 миллиона 200 тысяч рублей, то в 2015 году 42 муниципалитета получат всего 30 миллионов 590 тысяч рублей. При этом стоимость отлова и содержания одного животного осталась неизменной — 4 тысячи 25 рублей. Сокращение расходов произвели за счет уменьшения количества животных: в 2014 году нужно было отловить 8 тысяч собак и кошек, в 2015 году — только 7,6 тысяч.

Парадокс: территорий стало больше, а количество животных сократили. Борис Балыбердин такое решение объяснил тем, что восемь тысяч животных в прошлом году уже изловили и рассадили по приютам. При этом естественный прирост в расчет не взяли. Сократилось и количество животных, подлежащих отлову, в каждом населенном пункте. Например, в 2014 году администрация Иркутска заключала контракты сразу с тремя подрядчиками на отлов 2,5 тысяч голов, в этом году цифра сократилась сразу в пять раз.

И приютам областного центра за весь год нужно «обработать» только 500 братьев наших меньших. Это значит, что за год иркутские подрядчики заработают максимум 2 миллиона 12 тысяч 500 рублей. Если разделить эту цифру на три приюта, одержавших победу в прошлогоднем аукционе, и учесть, что в 2014 году генподрядчик МУПЭП «Горзеленхоз» с каждого животного «откусил» по тысяче рублей. Прибавить сюда все затраты на содержание, транспортировку, питание и можно смело сказать: желающих участвовать в нынешнем аукционе в Иркутске будет немного.

Происхождение цифры «500 голов» заместитель руководителя службы ветеринарии Иркутской области Николай Лазарев объясняет просто: это результат визуального осмотра специалистами службы территорий всех населенных пунктов. Грубо говоря, сотрудники ветслужбы объезжают улицы города на машинах и считают попавших в поле зрение собак. В учет идет и количество звонков от покусанных, напуганных и недовольных жителей. Такая система «мониторинга» вызывает у зоозащитных организаций и представителей приютов бурную негативную реакцию. Они справедливо отмечают: город можно исходить вдоль и поперек и все равно не встретить всех бродячих животных на своем пути. У ветеринаров свой ответ: всех ловить и не нужно, берем только агрессивных.

— Задача всех мероприятий по регуляции численности и задача нашей службы в первую очередь заключается в том, чтобы убрать с улиц населенных пунктов животных, которые несут угрозу, — поясняет Лазарев. — Это больные и агрессивные животные. Забирать с улиц и отправлять в приюты в первую очередь нужно только их.

— Ну хорошо, есть установка: брать только агрессивных, — возражает специалистам ветслужбы председатель Иркутского общества защиты животных Татьяна Вадиковская. — Пусть, но как отловщики определят, что это именно та самая, агрессивная собака, которая третьего дня напала на пенсионерку Марью Ивановну? Да, пенсионерка позвонит и пожалуется. Но, по регламенту работы, служба отлова должна отреагировать на заявку в течение трех дней — агрессивное животное их там ждать не будет. Так что отлов только агрессивных животных — это не больше, чем иллюзия.

По этапу

Сокращение количества голов — это не главное новшество. Куда важнее, по мнению представителей приютов и зоозащитных организаций, изменение порядка оплаты услуг. В 2014 году за отлов и содержание одного животного выплачивали 4 025 рублей. В эту сумму включались расходы на отлов, перевозку, кормление, кастрацию, коммунальные платежи и еще несколько статей. По закону, животных в приюте полагается содержать полгода, после чего собака или кошка, по идее, должна вернуться на улицу — и дальше до нового отлова. Такая теория, разумеется, на практике не действовала — большая часть животных находила в приютах новых хозяев в течение первых же месяцев. При этом, если животное прожило в приюте лишь две недели, он получал полную сумму. Работало это таким образом: ежеквартальная проверка, подсчет новичков, выплата и дальше — до следующей проверки.

— Такая схема оплаты позволяла нам перекинуть средства с одного животного на другого, — говорит хозяин приюта «К-9» Вячеслав Славин. — Собаку пристроили, деньги получили — потратили на другое животное, которое, например, болеет.

Однако такая разовая схема оплаты вызвала недовольство службы финансового контроля Иркутской области. Специалисты указали службе ветеринарии и муниципалитетам на то, что казенные деньги расходуются нецелесообразно. Получается, что даже за отсутствующее животное (пристроенное или умершее) приют все еще получает бюджетные средства. Неразумно. В службе ветеринарии подумали и рекомендовали муниципалитетам новые условия оплаты оказанных по муниципальному контракту услуг — поэтапную.

Теперь известную всем сумму в 4 тысячи 25 рублей разбили на множество пунктов: отлов — отдельно, транспортировка — отдельно, содержание, стерилизация — тоже отдельно. Приют выполнил работу, предоставил отчетные документы — получил оплату. На первый взгляд, звучит разумно: нет оказанной услуги — нечего за нее и платить. На деле же все оказывается иначе. Служба ветеринарии выделила в день на содержание одного животного 13 рублей 42 копейки.

— Чем можно накормить взрослую собаку на эти копейки, — вздыхает председатель зоозащитной организации «Земляне» Татьяна Овсянникова. — Пустой кашей? А ведь не забываем, что животных еще и поить нужно, лечить, за ними нужно убирать — все это труд, а следовательно — деньги. Где их взять приюту, который в месяц на одно животное получит 400 рублей?

Вячеслав Славин приводит свои расчеты: транспортировка по новым расценкам стоит 65 рублей. При этом сопроводительная ветеринарная документация, которая должна оформляться на каждую особь в обязательном порядке, в той же ветслужбе стоит в пределах от 15 до 29 рублей. Остатка средств хватит ровно на литр бензина. Еще абсурднее складывается ситуация с расценками на кастрацию и стерилизацию животных. Согласно смете службы ветеринарии, эта неприятная, но обязательная манипуляция стоит 500 рублей. При этом в ветклинике все той же службы такие операции оцениваются в сумму от 2,5 до 6 тысяч рублей.

Жизнь собачья

Но пальму первенства по абсурдности следует отдать требованию службы ветеринарии держать животное в приюте в течение всего срока, оговоренного в контракте — полгода. Только в этом случае приют получит всю оговоренную сумму — те пресловутые 4 тысячи 25 рублей. Кроме того, ветслужба настаивает: пристрой до истечения срока должен быть запрещен! Теперь пес получает призрачную возможность найти нового хозяина только после того, как проведет в приюте полгода. Если новый дом не нашелся, то животное ждет стерилизация, которую нужно ухитриться провести на предложенные 500 рублей, и возвращение на улицу.

Борис Балыбердин объясняет такое решение: животное, по действующему гражданскому законодательству, такая же вещь, как и любая другая. У него есть хозяин или, выражаясь языком юридическим, собственник. Где гарантия, что собственник Шарика или Жучки, пристроенных добрыми волонтерами в не менее добрые руки, не явится в гневе разыскивать свою пропажу? Гарантии нет. По догмам вещного права, движимое имущество (собака, например) поступает в собственность нашедшего его лица по истечении срока в полгода. А при отказе такого лица животное считается собственностью муниципальной.

— Животных, по сути, садят в тюрьму, — комментирует такое предложение директор приюта «Сталкер» Татьяна Ларина. — За что? Они ни в чем не виноваты. У нас в прошлом году был хороший процент пристроя, разбирали собак. А сейчас, полгода — и снова на помойку? Но животное уже потеряло свою помойку, туда пришли другие собаки. Оно привыкло получать еду от человека. Это очень незавидная судьба — быть выкинутым на улицу несколько раз.

Татьяна Вадиковская и Татьяна Овсяникова заявляют: с установленной суточной нормой расхода на одно животное до выпуска из приюта доживут единицы. Собак и кошек попросту будет не на что кормить. Денег на еду и лекарства нет, а значит нет и жизни в приюте. Конечно, приюты издавна выручают волонтеры — кормом, рабочими руками, деньгами. Но ведь частный приют — это не благотворительная организация, а предприятие, созданное для получения прибыли путем оказания услуг. Законы экономики на них тоже действуют. На вопрос о прибыли Вячеслав Славин отвечает с горкой усмешкой: «и думать забыли».

— О развитии приютов никто не думает, о том, на какие средства нам строить новые вольеры, приобретать новое оборудование, — уточняет владелец приюта. — В прошлом году мы в К-9 новые вольеры поставили, думаю, с приобретениями будет сложно.

На такие заявления в службе ветеринарии лишь разводят руками: выдвижение на аукцион дело исключительно добровольное, никто же никого не принуждает. По словам Николая Лазарева, деньги муниципалитетам субсидируются не на развитие системы приютов, а на избавление улиц от бродячих животных. Так что каждый предприниматель, подавая заявку на аукцион, должен трезво оценить свои возможности.

Ну и кто собаке друг?

Пока владельцы приютов и представители службы ветеринарии как-то пытаются договориться друг с другом, заключение контрактов в большинстве муниципалитетов откладывается на неопределенные сроки. По данным службы ветеринарии, на 12 марта в регионе провели конкурсы и заключили контракты только шесть территорий: Свирск, Казачинско-Ленский, Братск, Усть-Кут, Нижнеудинский и Чунский районы. Остальные муниципалитеты, в том числе Иркутск, пока только разрабатывают документацию, выжидая, какие изменения придется вносить в контракты. Где-то их разрабатывают по аналогии с предыдущим годом, нарушая при этом директивы ветслужбы, конечно же. Например, в Свирске систему выплаты оставили прежней. Как пояснила специалист администрации этого города Туяна Балсахаева: «чтобы спокойней было».

Зоозащитники опасаются, что из-за грядущих перемен рынок отлова и содержания безнадзорных животных наводнят фирмы-однодневки, которые будут без лишних разговоров умерщвлять животных, получая деньги за их отлов и не тратясь на содержание.

— Я предложил прописать в муниципальном контракте максимальный процент падежа животных, — говорит Славин. — Сейчас, даже если 99% питомцев приюта погибнет, услуга считается оказанной. Кощунственно и недальновидно. Нужно же как-то регулировать этот вопрос.

В ветслужбе предложение принимать отказались по причине отсутствия каких-либо нормативов и возможности вывести точный процент этого самого «максимального падежа».

— Приюты — это, в общем-то, просто одна большая коробка, такая же, куда спихивают животных коробочники, — подводит итог Татьяна Вадиковская. — Там бедные братья наши меньшие ожидают своей участи. С коробочниками мы боремся, называем их методы антигуманными, а приюты — спонсируют. Но при таком отношении власти — это один из способов умерщвления ненужных животных. Можно отстреливать собак на улицах, а можно убивать через приюты. Позиция такая: десяток из сотни выжил — хорошо, все померли — еще лучше. Если животных запретили пристраивать — их обрекли, у них отняли последний шанс.

По мнению зоозащитных организаций, при таком раскладе не поможет даже увеличение финансирования приютов. Во главу угла уже давно нужно ставить другие вопросы — стерилизации бездомных животных и чипирования домашних. Как это принято за рубежом. Нужно предотвратить бесконтрольный рост популяции бродячих животных, а не устраивать им тесты на выживаемость в приютах, тем более в таких, где на содержание тратится меньше 15 рублей. Чем закончится этот разгорающийся конфликт и на кого в итоге свесят всех собак, пока неясно. Найти какой-то консенсус стороны, несмотря на длительные переговоры, так и не сумели. Зоозащитные организации тем временем оформили обращение на имя губернатора региона Сергея Ерощенко и президента РФ Владимира Путина с просьбой повлиять на ситуацию.

Надежда Гусевская, ИА «Иркутск онлайн»