Бардак в «инфекционке»

Никто не ответит за смерть

Как рассказывает Татьяна Сороковикова, ее сын Родион заболел дома. Началась рвота, в течение дня состояние начало ухудшаться, к вечеру поднялась высокая температура. Когда ее сбили, состояние ребенка немного улучшилось, он покушал и лег спать. А ночью опять началась рвота.

— Утром мы поехали в Ивано-Матренинскую больницу, где нас осмотрели и сказали, что это кишечная инфекция, но у себя госпитализировать отказались и отправили нас в инфекционную больницу, — вспоминает Татьяна. — Мы взяли вещи, поехали с Родионом туда. Там нам сразу сказали, что мест нет и лежать он, скорее всего, будет в коридоре. Но когда осмотрели, то подумали и направили его в седьмое отделение, взрослое.

Там маленькому Родиону должного лечения не оказывали. По словам Татьяны, по всей видимости, врачи обходились капельницами с физраствором и глюкозой. О назначении антибиотиков и противорвотных препаратов не было речи. В итоге, без должного ухода и внимания инфекция в организме ребенка прогрессировала. Так, Родион поступил в больницу 6 апреля, а уже утром 8 апреля мальчику стало плохо на пороге туалета, он потерял сознание и впал в кому.

— До больницы я в тот день дозвонилась только к 10 утра, и завотделением сказал, что ему стало плохо, он в реанимации, — рассказывает Татьяна. — Я приехала в больницу, полдня там пробыла, но меня естественно, никуда не пускали. А уже вечером, когда мы уже уехали домой, нам позвонили и сообщили, что спасти его не удалось. Медицинскую карту почти сразу изъяли следователи. И только когда я знакомилась с материалами дела, смогла ее посмотреть и увидеть, что должного лечения не было. Но главное, что мы направляли эти материалы на экспертизу в Красноярск, где подтвердилось, что врачи лечили сына плохо и виноваты в его смерти.

Около года длилось следствие, по результатам которого обвинения предъявили только одному человеку — врачу-инфекционисту Марине Антоновой. Хотя удивительно, что по этому делу удалось собрать доказательную базу: следователи и адвокаты всегда утверждают, что преступления, связанные с врачебной халатностью, крайне сложно доказать. И еще сложнее полностью провести расследование в отношении конкретного виновного медработника. Поэтому, когда в апреле этого года дело все же дошло до суда, у родителей и возникла призрачная надежда на справедливость.

Но, увы — дело, видимо, не суждено было довести до реального приговора. Обвиняемая женщина-врач, сама недавно ставшая матерью, попала под действие всероссийской амнистии, приуроченной к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне.

— Конечно, хотелось бы привлечь к ответственности не только ее, но и главврача, и завотделением. Я считаю, что виновато руководство в большей степени, потому что так у них устроена работа, когда царит безответственность, а врачам до пациентов нет никакого дела. За этот год ни разу никто из них перед нами даже не извинился, — рассказывает Татьяна. — Только после того, как о нашем деле опубликовали статью под соответствующим заголовком, на последнее судебное заседание 28 апреля к нам подошла завотделением вместе с этим лечащим врачом и попросила прощения. Говорила: «Мамочка, вы нас простите, мы не делали ничего плохого!». А сама подсудимая на суде держалась спокойно. Мне кажется, что в этом деле ее просто сделали крайней.

Повод для проверки

Одновременно с вынесением резонансного вердикта врачу возник вопрос о компетенции руководства больницы. В конце апреля туда нагрянула масштабная проверка регионального минздрава. По официальной версии — из-за множества жалоб, поступивших в ведомство от пациентов.

Позже, выступая на собрании главврачей региональных медицинских учреждений, министр здравоохранения Николай Корнилов подчеркивал ключевую ответственность руководителей за порядок в вверенных им больницах и поликлиниках. Также глава ведомства призвал соблюдать врачебную этику.

— Жители региона, обращаясь к врачам, должны получать внимательное отношение и квалифицированную помощь, — призвал министр. — Недобросовестное отношение и пренебрежение стандартами оказания медпомощи — недопустимо! За любые подобные нарушения несут персональную ответственность главные врачи. Мы должны заметно поднять качество медицинских услуг и отношений пациентов и медперсонала.

У высокой инспекции есть все возможности, чтобы оценить качество руководства областной «инфекционкой»: нарушений там в последнее время хоть отбавляй. Год назад комплексную проверку по заявлению матери погибшего Родиона Сороковикова проводили специалисты регионального управления Росздравнадзора. Глава управления Наталия Ледяева пояснила, что уже тогда с организацией работы медучреждения было, мягко говоря, не все гладко.

— Мы выявили нарушения стандартов, — рассказывает Наталия Ледяева. — Там страдала в целом организация оказания медицинской помощи, в частности детям. Почему маленький ребенок девяти лет лежал в непрофильном, взрослом отделении с 17-летним молодым человеком? И если там даже было принято такое решение, то и наблюдать маленького пациента надо было как можно чаще. Мы долго в этом разбирались, с чем-то не соглашались. Но в итоге подали данные в следственный комитет, потому что посчитали, что права ребенка в этом случае были нарушены.

Ряд важных моментов, проясняющих обстоятельства гибели Родиона, легли в основу материалов уголовного дела в отношении врача. В региональном СК отказались подробно комментировать качество и объем проведенной следственной работы по делу о смерти Родиона. Единственный момент, в котором представители ведомства уверили автора статьи, — вина подсудимой женщины-врача была практически доказана. И если бы не амнистия, ей грозил бы реальный срок.

То, что за год в инфекционной больнице практически ничего не изменилось, очень красноречиво может продемонстрировать рассказ одной из пациенток, иркутянки Елены, попавшей в стационар с подозрением на кишечную инфекцию в начале апреля этого года. В первую очередь недовольство пациентки вызвало качество лечения.

— Вечером меня привезли в больницу, разместили и поставили капельницу, как я потом узнала, с обычным солевым раствором, — делится воспоминаниями Елена. — На следующий день взяли баканализ и назначили таблетки и порошок, как позже выяснилось — это были какие-то дешевые российские аналоги «Но-шпы» и «Смекты». Этими препаратами меня все дни в итоге и лечили, хотя на второй день мне уже стало лучше, температура спала. А пришлось лежать в больнице пять—шесть дней только потому, что нужно было дождаться результатов этого самого баканализа. А на дневной стационар нельзя было перевестись, потому что был карантин по гриппу, и все тут. Медсестры выдали на день прописанные таблетки, ты их пьешь и лежишь.

Не лучшим образом обеспечены и бытовые условия размещения пациентов в стационаре. Особенно это касается размещения больных в пределах одного отделения.

— В нашем отделении кишечная палата была одна, но где-то рядом лежали «гриппозники», дальше по коридору — больные туберкулезом и еще какие-то заразные пациенты, — поясняет девушка. — В общем, полный набор — чего не «привез» с собой, можешь «набраться» в больнице. При этом врачи и медсестры прямо говорили: вы, мол, сильно по коридорам не ходите, а лучше масочку носите, на всякий случай. То есть, я понимаю, что заразных от незаразных, видимо, не изолировали. К тому же к нам новых пациентов привозили с подозрением на кишечную инфекцию. Но пока он несколько дней лежит, и готовятся результаты анализов, ты не можешь быть уверенным, что у него именно кишечная инфекция. Такие случаи, как мне рассказывали пациенты, были. В общем, я в итоге решила, что больше в инфекционную больницу — ни ногой.

Пока результаты масштабной инспекции не оглашаются: идут сбор и обработка недостающих данных, проясняющих полную картину. На время проверки от должности отстранили главврача инфекционной больницы Владимира Хабудаева. Вернется ли он в начальственное кресло после оглашения результатов инспекции — большой вопрос.

Андрей Щепин, ИА «Иркутск онлайн»