Живая память о пожарах на Байкале

Лесной поселок Чанчур раскинулся на небольшой равнине в окружении вековой тайги вблизи реки Лены, на самой границе с Байкало-Ленским заповедником. Звенящую тишину зимней природы нарушает рев снегоходов, быстро затихающий где-то среди деревьев. Крепкие свежевыстроенные бревенчатые домики уютно расположились на небольшой площади. На улицах пусто. На присутствие жителей здесь указывает только дымок, выходящий из печных труб.

Летом прошлого года в этих глухих местах развернулся фронт борьбы с огнем, бушевавшим на байкальском побережье. Проводить нас к пепелищу вызвался Владимир Трапезников, или просто Петрович. Он живет в Чанчуре с 1978 года и до конца прошлого года возглавлял Байкало-Ленское лесничество одноименного заповедника. За многолетний труд мужчина награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени.

Около получаса мы пробираемся сквозь чащу на снегоходах по лесной тропе. Дорога петляет среди берез и сосен и в итоге выводит на склон холма, где еще недавно шумел заповедный хвойный лес. В свете закатного солнца редкие обугленные стволы, устоявшие в пожарах, опасно кренятся. Ступаем осторожно — множество сгоревших стволов скрыты под толстым слоем снега.

Петрович поясняет, что в прошлом году еще 24 апреля направлял директору «Заповедного Прибайкалья» служебную записку с рекомендациями по подготовке к пожароопасному сезону. В частности, просил дать инспекторам задания расчистить дороги к рекам, а также выставить на постах аэролодки, обеспечить горючим, чтобы со всеми была радиосвязь.

— Раньше так и было, чтобы в случае чего сразу смогли выдвинуться, туда где сухая гроза прошла, мы же опытные, знаем, — поясняет лесник. — Но на это обращение не было никакого ответа, хотя записка была зарегистрирована как положено.

Первые признаки надвигающихся пожаров в Чанчуре стали ощутимы в конце июля. Окрестности накрыло едкой гарью, принесенной с побережья Байкала и прилегающих сопок. Стало невыносимо дышать.

— В июле пожары начинались где-то ближе к берегу Байкала, а до нас дошли примерно в августе, — вспоминает Петрович. — Я на лодке ходил далеко — кругом все полыхало и густые клубы дыма повсюду. Страшная, жуткая картина. Здесь я делал дорогу до Замы (поселок на берегу Байкала — прим. авт.), но по ней прошел пожар, и зимовье сгорело. От нас, с низины, даже ближние сопки было не видать из-за густого дыма. Дождей не было, сушь стояла такая, что буквально горела земля. Только в сентябре начались обильные осадки.

На защиту Чанчура от подступающего огня перебросили отряд МЧС, который расквартировали в поселке до сентября. В тушении лесных пожаров на территории заповедника спасатели не участвовали — не их полномочия.

— Народу столько здесь собрали, около 30 человек, — рассказывает Петрович. — Чувствую, горим! Дым, не видно ничего. А неподалеку в лесу, слышу, бензопила работает. Я свою пилу хватаю и туда. Прихожу, а мне говорят: «Старик, чего здесь делаешь?». Отвечаю: «Как что, пожар же». А они: «Какой пожар, он далеко отсюда, мы тут просто минерализованную полосу делаем». Так они и сидели здесь ваньку валяли два месяца до сентября, только людей периодически меняли.

Сотрудник отдела туризма и рекреации Байкало-Ленского заповедника Сергей Шабуров вспоминает, что в первые месяцы при организации тушения царила полная неразбериха. Промедление и нерешительность на начальной стадии обошлись очень дорого — огонь вышел из-под контроля. Закупленные дирекцией «Заповедного Прибайкалья» дорогостоящие аэролодки, способные оперативно перебрасывать людей и технику к очагам пожаров по воде и суше, по неясным причинам здесь практически не были задействованы. Тем более что в окрестностях Чанчура имелись все условия для их работы, в частности разветвленная речная сеть.

— В первый месяц отношение к пожарам было абсолютно халатное, а реакция — слабая и замедленная. Если раньше не было достаточного технического потенциала, то сейчас мы обладали всеми необходимыми ресурсами, поэтому обвинять в чем-то федеральные власти абсолютно необоснованно. По федеральной целевой программе было великолепное финансирование по технике, ГСМ и прочему. Мое мнение: обладая такими ресурсами, как можно было не принять необходимые меры? Результаты пожаров и их масштабы мы видим.

Официально в пресс-службе ФБГУ «Заповедное Прибайкалье» пояснили, что по итогам 2015 года на подведомственных им территориях возникло 52 лесных пожара на площади в 126,5 тысячи гектаров. Из них 23 возгорания площадью 232 гектара действовали в Прибайкальском нацпарке в зоне наземного применения сил и средств пожаротушения. Но абсолютное большинство пожаров (более 99 %) пришлось на труднодоступные территории, относившиеся к зоне авиационного тушения. Всего зарегистрировано 29 возгораний на площади 126 271,8 гектара.

В ведомстве отметили, что первые очаги, возникавшие в апреле и июне, оперативно выявляли и ликвидировали. Средняя площадь обнаружения пожаров составила 2,6 гектара, средняя площадь ликвидации — 10 гектаров. За последние пять лет это лучшие показатели. Успешные действия по тушению связаны с активным участием местного населения, бойцов МЧС и своевременным материально-техническим усилением островного лесничества тяжелой техникой.

На деле же Сергей Шабуров утверждает, что проливка прибайкальских сопок с самолетов показала свою неэффективность. Даже наоборот: сброс большого количества воды с высоты на горящий лес не гасил огонь, а лишь разбивал искры от пылающих деревьев на еще целые участки. А в это время огонь практически беспрепятственно сжирал сотни гектаров леса и реликтовую растительность. На глазах лесников в огненных капканах гибли животные, в том числе медведи и изюбры.

— У нас площадь Байкало-Ленского заповедника всего 650 тысяч гектаров, — отмечает Сергей Шабуров. — И только по примерным подсчетам 100 тысяч гектаров сгорело. Изначально данные вообще были занижены до 16 тысяч, пока не вмешалась общественность. И это не просто обычные леса. Это длиннохвойная тайга, реликтовый лес.

Выступая 25 февраля на экологической конференции ОНФ в Иркутске, министр природных ресурсов и экологии РФ Сергей Донской также подчеркнул, что нет оснований сваливать всё на дефицит средств и отсутствие поддержки из федерального центра. Он заверил, что руководителям лесных фондов на местах было вполне по силам сдержать огонь, не допуская разрастания площадей пожаров.

— Что касается ситуации в Забайкальском крае, Бурятии и Иркутской области в прошлом году: как только внимание местных властей к пожарам снижалось — уже через неделю площади возгораний кратно увеличивались. Мы с коллегами также пытались решить эти вопросы, но когда площади пожаров составляли тысячи гектаров. Мы приезжали сюда и с вице-премьером Александром Хлопониным. И меняли людей, и заставляли тушить. Нам говорили, что для тушения нет денег, оборудования и прочего. На деле в том же 2014 году Бурятия была в числе регионов-лидеров, где огонь ликвидировали на самой начальной стадии, и здесь реально могли сдержать пожары. Но по итогам 2015 года мы имеем то, что имеем.

Сергей Шабуров отмечает, что Байкало-Ленскому заповеднику нанесен не только серьезный экологический, но и рекреационный ущерб. Полностью выгорел лишь недавно налаженный живописный туристический маршрут, проложенный от Чанчура по старой геологической дороге.

— На восстановление уйдут десятки, а то и сотни лет, — поясняет специалист. — Горели таежные массивы возрастом 500-600 лет. Наше поколение такую тайгу, полноценную длиннохвойную, кедровую, уже не увидит. Здесь достаточно суровые климатические условия, вегетационный период очень короткий, восстановление растительности будет крайне сложным. Остается лишь сожалеть о случившемся.

***

Петрович — человек творческий и вдохновленный суровым таежным краем. В обычной беседе он весело сыплет стихами собственного сочинения — о любви, природе и душевной гармонии. Но здесь, на лесном пепелище, он озвучивает совсем другие, злые стихи, наполненные обидой за случившуюся трагедию.

В Прибайкалье пришла беда:
Горят заповедные леса.
В эфире словесный блуд,
Неужто базаром огонь сметут?

Андрей Щепин, ИА «Иркутск онлайн»

Автор фото — Илья Татарников