У нас в офисе недавно шел ремонт. В числе рабочих был и украинец. Судя по тягучему выговору, он приехал совсем недавно. Стало быть, беженец.
Знаете, у него, у украинца, 2 руки и 2 ноги. Одна голова. Руки, кстати, откуда надо растут — я сейчас не в сугубо биологическом смысле: с инструментами управлялся довольно ловко. В общем, он такой же, как мы.
А действительно, с чего бы ему не быть таким же?
Не знаю. Не ко мне вопрос. Вопрос, может быть, к (про)государственным медиа. К эсеровскому, как помнится, лозунгу «В борьбе обретешь ты право свое». К тем… индивидуумам, которые, сидя в Иркутске большую часть жизни (если не всю) и живого украинца видевши только в экранизациях Гоголя, с упоением упражняются в придумывании оскорбительных выражений с производными от слова «хохол». Или, в генеральном смысле, к человеческой природе, которая так любит изобрести коллективного врага — особенно такого, с которым в обычной жизни точняк не столкнешься.
Я лично не знаю, что происходит на Украине. Потому что everybody lies. Поэтому у меня нет возможности, как и потребности, не говоря уже о каком-то моральном императиве, встать на ту или иную сторону.
Я знаю только, что там идёт война. В которой Россия, по счастью, хотя бы официально не участвует, а про иные формы партиципации доподлинно известно лишь тем, чьи-имена-нельзя-называть. То есть не нам.
И мне совершенно непонятно, как в этой ситуации можно говорить такие слова, как «до победного конца». Кто и кого собрался побеждать? Кто их тех тысяч жителей нашего города, в разной степени патриотического и пивного угара провозглашавших «Крым — это только начало», готов перейти от слов к делу?
Очень надеюсь, что никто; но в этом случае и микробной доли морального права вести такие разговоры у них нет. Потому что война — там. Там — война. А у них тут пиво и самореализация. На словах.
Я за честность. Ну, то есть хотят по какой-то причине те, кого выбрали 146% населения отдельных российских регионов, «присоединить» Украину — что ж, у них есть право отдавать приказы. В том числе, и такие. И тогда это станет, увы, нашей войной. И будет понятно, кому и кем она объявлена и за что она идёт. Подчеркну: за что, а не зачем.
Есть еще второй вариант «понятной» войны — когда мы защищаем свою родину. Свою страну.
Все остальное мне непонятно.
И уж точно мне непонятно, повторюсь, как можно поддерживать войну. В соседней стране. Пускай и на словах.
Тем людям, которые думают, что им всё понятно, я категорически рекомендую ознакомиться — из любых источников, хоть экс-РИАНовости, — с фотоматериалами из Донецка.
Рассмотрите внимательно — внимательно, я сказал! эти фотографии. Взорванные дома. Разбитые дороги. Разрушенные жизни.
И осознайте, что каждый выкрик «до победного конца» здесь или в любом другом городе России и Украины продлевает войну на еще один день. И убивает еще одного человека. Обычного человека. Который еще несколько месяцев назад думал про то, как справить день рождения ребенка. Что купить отцу на юбилей. Как поприжаться и поменять не только стиральную машину, но и пылесос. Какой сорт огурцов в этом году посадить на даче.
А теперь напрягите имеющуюся фантазию и представьте, что всё, изображённое на этих фотографиях, не в Донецке, а в Иркутске. А еще несколько месяцев назад вы, лично вы, думали, на какую байкальскую турбазу летом скататься, где купить новые шторы и что собрать ребенка в школу что-то совсем дорого стало…
И нынче вы, если вы остались живы, пытаетесь существовать среди вот этого — бомб, снайперов, трупов.
Нет 130-го квартала, магазинов, кафешек, больниц, нет фонтана и Набережной нет — ничего не осталось от привычного вам с детства города. НИЧЕГО.
Это война.
В ней есть победители, безусловно.
Но это всегда не мы.
