Байкальские приключения

Настоящее лето у меня началось в тот прекрасный день, когда я придумала, что надо обязательно на три праздничных июньских дня реализовать маршрут Большое Голоустное - мыс Кадильный - Большие Коты. Сказано – сделано. Собрав компанию из «трех сумасшедших баб» - как обозвал нас муж одной из подружек, мы двинули в Большое Голоустное.

Погода была чудная – пасмурное небо, легкий моросящий дождик. Влажный от ночного дождя лес, неторопливый и нешумный байкальский прибой – я очень люблю такую погоду. А воздух можно было отрезать ломтями , до того он был плотен, свеж и вкусен. В дороге нас застал настоящий дождь и на Кадилку мы пришли вымокшие до резинки трусов. На кордоне мы решили и заночевать.

Достав вещи из рюкзаков, мы обнаружили, что ситуация у нас - как в сказке. В той, в которой у царя было три сына – два умных, а третий дурак. С той лишь разницей, что умной оказалась всего одна – та, у которой все вещи были упакованы в гермомешок. Мы тряслись от холода, а умная и запасливая Наташа раздавала слонов из своего волшебного мешка – то бишь сухие вещи. «Ой, сколько у тебя всего с собой, - поражались мы с подружкой. – Девочки, знаете, чем летний поход отличается от зимнего? – хихикала над нами опытная Наташа, - в летний поход берут еще и летние вещи».
К счастью, на Кадилке есть совершенно зубодробительная баня, в которой за каких-то пару часов высохли наши вещи и прожарились мы до состояния «уши свернулись в трубочку». И в девицах, которые с молодецким гиканьем и уханьем неслись из парилки прямиком в Байкал, с трудом можно было опознать тех промокших и замерзших путниц, что каких-то пару часов назад грелись втроем над одной горелкой.

К сожалению (а может быть к счастью) с мыса Кадильного фотографий у меня не осталось. Все осталось только в воспоминаниях - нетронутая природа заповедной зоны. Местный егерь гоняет товарищей туристов, расположившихся на полянках заповедника. Не знаю, правильно ли это, но совершенно точно уверена, что не будь контроль таким строгим, не видать бы нам этих цветочных полян и «альпийских лугов», которые там раскинуты по обе стороны тропы.
На следующий день мы дошли до Больших Котов. Перед самым поселком есть скальник Скрипер, мимо которого пролегал наш путь. Конечно же, мы не смогли удержаться от удовольствия посидеть на нагретой солнцем скале. До сих пор, вспоминая тот наш поход, закрываю глаза – и вновь оказываюсь там, где далеко под ногами шумит Байкал, впереди виднеются заснеженные вершины Хамар-Дабана, над головой синее чистое небо – и все неважно. Как там? Есть только миг, между прошлым и будущим…

Следующая вылазка была опять в Большие Коты. На этот раз я прибыла туда на Баргузине. Летом в Котах очень оживленно, как на каком-нибудь курорте. Толпы иностранцев весьма разбавляют пустынный пейзаж рыбацкой деревушки на берегу Байкала. И в этом нет ничего удивительного – удивительная энергетика открытого Байкала и «национальный колорит» старой русской деревни образуют собой гремучий коктейль, хлебнув который, влюбляешься в это место насмерть.

На следующий день моих брождений по Котам, туда же прибыли мои друзья-приятели. Они шли уже знакомым маршрутом – Голоустное – Кадильный – Коты. Встретив меня на дороге с большим фотоаппаратом, они не удержались и приняли героическую позу. Которую я радостно и запечатлела. А еще в местном магазинчике-харчевне мы познакомились с самым дружелюбным и любвеобильным жителем Котов. Его звали Бася и был он дивной породы чихуахуа. В поисках любви и ласки он набрасывался на всех, кто заходил в это заведение. И пытался зализать насмерть.

В июле мы поехали на Ольхон. Компания у меня была - лучше не придумаешь: двое симпатичных парней и три не менее симпатичных велосипеда. У нас была неделя времени, огромное желание хлебнуть чистого байкальского воздуха и размять попы, затекшие от сидения в пыльных городских офисах.

На второй день пребывания на Ольхоне нам пришла в голову гениальная мысль – надо съездить на озеро Ханхой, теплое ольхонское море. Ну что ж, как водится – сказано, сделано. Сели и поехали. В целом, там не так уж много – 30 километров. Но, если к этим километрам прибавить июльскую безветренную жару, приставучих мух, постоянные подъемы-спуски, да помножить все это на ольхонский песок, то можно понять, почему мы, вернувшись в Хужир, ушли на пляж и остаток дня провели в счастливом состоянии растения. Выходя из него изредка, только чтобы слопать очередной килограмм арбуза.

Что еще я помню из той поездки? Закаты над Байкалом, чудное ольхонское небо – с низкими, летящими и светящимися облаками (честно, сама такие видела!), чайки над Бурханом, горячий песок, теплая (да-да, теплая!) вода по вечерам, ветер в лицо, запах нагретой на солнце сосновой смолы. И позы, которые мы рубали со здоровым аппетитом молодых крепких людей с чистой совестью и активным образом жизни. Помню, что было классно. Наверно, только это и важно.

А еще успели фотосессию устроить с присоединившимися в последние дни подружками. А как иначе?

А во вторые выходные сентября мы опять оседлали велы и рванули на Байкал. Доехали на электричке до Переезда, оттуда спустились до виадука. И покатили по КБЖД.

В дороге пришлось производить ремонтные работы, кои помогли, но ненадолго. В итоге одному из нас пришлось нести вел на своих могучих плечах. «Ну что ж, в жизни должна быть справедливость, - серьезно заявил он, - сначала я на нем, теперь он на мне». В Ангасолке вел отремонтировали окончательно и бесповоротно и оставшаяся часть пути далась нам без приключений.

«Если все так клево, то что с лицом на последней фотке?» - непременно спросила бы я, если бы читала этот репортаж. Отвечаю. Это меня запечатлели в тот звездный момент, когда милая девушка-диспетчер в справочной сообщает мне, что электрички сегодня не будет. Вообще не будет. Да, совсем не будет, только завтра. А на лице у меня – вся гамма эмоций по этому поводу. Благо, что мы не успели предпринять никаких действий по этому поводу, потому что буквально через 10 минут на станцию стали подтягиваться пассажиры. На несуществующую в сегодняшнем пространственно-временном континууме электричку. Так что последняя фотка мне очень нравится. Она как бы рассказывает нам, что надежда не должна умирать никогда – ведь кто знает, как там все закончится.

Анна Кузнецова