«Гоголь. Страшная месть»: посвящается поколению Федука и Элджея

Бывший галлюцинирующий писарь Николай Гоголь (Александр Петров) не удался в роли детектива. Таинственный Тёмный Всадник перебил всех девушек, сокрытых от него в секретном месте на хуторе.

Сам Гоголь найден без признаков жизни после встречи с Вием, но этот сюжетный поворот не должен обмануть прозорливого зрителя, знакомого с могильной байкой о летаргии и погребении великого русского литератора. Следом за главным героем, правда, в менее драматических (и менее тарантиновских) обстоятельствах оживает и его бывший компаньон — сыщик Яков Гуро (Олег Меньшиков), чтобы с новыми силами и новыми знаниями взяться за поимку деревенского душегуба.

Предупреждая возможные обвинения в раскрытии сюжета: эти, несомненно, важнейшие сценарные ходы были показаны создателями в трейлерах картины и, честное слово, оказывают ничтожное влияние на прочее действие.

Трилогия «Гоголь» — продюсерский проект Александра Цекало и телесериал канала «ТВ-3», который переформатировали для большого экрана самым наглым образом из всех возможных: слепили по две серии в один фильм. Изначально было заявлено восемь эпизодов и, соответственно, четыре картины. Оставшийся материал, следует полагать, приберегли в качестве эксклюзива для сериала.

Непроработанная для большого экрана сериальная структура отбрасывает на «Гоголя» мрачную тень. У этих фильмов плохо с динамикой, которая нарастает к финалу каждой серии и резко обрывается с началом следующей. Здесь команда сценаристов непредумышленно (хочется думать, что непредумышленно) заглянула на поле новелл «Криминального чтива» и «Города Грехов». Но это сравнение далеко не в пользу наших кинематографистов.

Заимствования и постмодернизм — не плохо и не стыдно само по себе. Проблема в том, что конкретно на истории Николая Васильевича обозначенная стилистика ложится крайне криво.

Александр Цекало — безусловно, человек мечты, а мечтает он по-крупному и красиво. Например, о том, чтобы в России вдруг откуда-то из пустоты, минуя естественные этапы созревания и развития, начали рождаться теле- и кинопроекты западного уровня. Из этой прекрасной мечты родился достойный внимания сериал «Метод», вдохновлённый «Декстером», «Настоящим детективом» и другими менее очевидными, но не менее любимыми Цекало телешоу.

Из неё же родился «Гоголь», именно поэтому каждую его минуту можно играть в игру «Угадай кадр»: «Сонная лощина», «Властелин колец», «Президент Линкольн: Охотник на вампиров», «Шерлок Холмс» Гая Ричи, а в «Страшной мести» это уже немножко даже «Игра престолов». Заимствования и постмодернизм — не плохо и не стыдно само по себе. Проблема в том, что конкретно на истории Николая Васильевича обозначенная стилистика ложится крайне криво.

Гоголевские произведения — это абсолютно другое и о другом. Западная готика как жанр формировалась в совершенно иных условиях. Это был длительный, подчинённый внутренней логике процесс становления. Попытка транслировать народную мифологию на чужой изобразительный язык проваливается: мрачный готический визуал диссонирует с самобытным украинским фольклором, отнимая у сюжетов главное — культурную идентичность.

Создатели сами до конца не понимают, к чему они стремятся — осовременить знакомые повести или всё-таки сохранить и передать их дух. Из чего рождаются презабавные коннотации: когда девушка максимально современной внешности Юлия Франц, изображающая влюблённую в главного героя утопленницу, изъясняется архаичным и несовременным языком, это просто ножом (хотелось бы сказать по сердцу, но нет, не по нему) режет слух.

Персонажи, старательно ведущие диалоги на якобы устаревшем языке, создают в картине непредусмотренный комический эффект и добавляют элемент фарса. Посреди этого фарса солирует Меньшиков, чья игра выходит здесь на некий околотеатральный мета-уровень.

Меньшиков среди остальных артистов кажется приглашённым актёром на детском утреннике-маскараде, который даже не пытается скрывать иронии: «А кто это у нас тут такая с метлой? Ведьма? Возьми конфетку, вот, умница! А ты кто, девочка, такая? Гоголь? Гм, ну тоже, вот, возьми».

«Гоголь» — идеальный фильм для поколения Федука и Элджея.

Финал, как и положено качественно исполненному фарсу, выстреливает многоуровневой канонадой из тесно развешанных ружей под аккомпанемент плотно расставленных роялей. У каждого, казалось бы, случайного персонажа в нужный момент обнаруживается сюжетообразующая тайна, а через каждые десять минут происходит внезапный «вотэтоповорот».

Раскрытие главного злодея и объяснение его злодейского плана исполнено целиком в традициях срывания масок из мультсериала «Скуби Ду». Эпилог со входящими в него камео достигает оглушительных высот: в зале натурально стоит хохот, возможно, истерический.

Несерьёзная форма побеждает, перемалывает серьёзное содержание без остатка. «Гоголь» — идеальный фильм для поколения Федука и Элджея, которое ценит в первую очередь чётко выраженное настроение в одну-две эмоции и мощный, чистый «вайб» — чтобы «качало».

«Гоголь» качает. Он динамичный, эффектный и, несмотря на сложносочиненные сюжетные пируэты, прямолинейный и бесхитростный.

«Думаю, долго вы еще будете вспоминать эти чудные вечера на хуторе близ Диканьки», — говорит герой Меньшикова. К сожалению, через это кино Гоголь имеет все шансы остаться в памяти подрастающего поколения несуразным персонажем с причёской под Фэйса и Бузову, а не гением российской литературы.

Спасибо кинотеатру «Звёздный» за предоставленную возможность посмотреть фильм до всероссийской премьеры!