Пост будет длинный и с фотографиями. Наболело.
Одно из самых сильных впечатлений детства - плывем на лодке по реке, тишина, плещется рыба, пищат кулички, а рядом грандиозная стена из розового песчаника, в сотню метров высотой. Береговой обрыв, наверху - лес, а над кромкой обрыва кружат громадные темные птицы с белой головой. Орлы.
Орла-могильника в свое время обидели. Назвав могильником. А во многих языках ее имя, напротив, связано с царственными особами: в переводе - «солнечный», «императорский», «ханский» орел. Мало того что непонятно, какой натуралист обидел, так и особой связи с могилами у птицы нет. Разве что в Средней Азии любит сидеть на казахских надгробиях. 
Повыше орел забирается, чтобы удобней было высматривать основную пищу, сусликов. Не изменяет он той же привычке, и строя гнездо, - на самой верхушке дерева. Часто - на обрыве, с которого открывается вид на степь и пойму.
Птица заслуженно внесена в Красные книги России и области. Численность могильников в Предбайкалье падает, об этом неоднократно писал иркутский орнитолог В.В.Рябцев. Например, на Ольхоне их не осталось СОВСЕМ, хоть и суслики никуда не делись, и бурятские традиции не изменились - орлов по-прежнему считают священными, но больше их не становится… Возможно, причина кроется на зимовках и связана с хозяйственным освоением земель в Юго-Восточной Азии. Но тем важнее сохранить птиц здесь, на родине.
В лесостепном центре области ситуация получше, чем на Ольхоне. Но… Федеральное законодательство с 2006 года изменилось - урезав водоохранную полосу. Теперь максимум на любых реках - 200 м (было до 500). Теперь многие прибрежные участки формально оказались вне этой зоны, а значит, стало меньше причин, чтобы деревья на склонах оставить в покое. Раньше в сосновых борах по бровкам высоких террас, например, вдоль реки Оки, хотя и регулярно проходили палы, и рубились деревья (хоть и незаконно, но поштучно для собственных нужд), но это не очень было заметно и, во всяком случае, не вредило «царь-орлам».
Такова была ситуация и в 1990-х, даже в начале 2000-х годов! Но с середины десятилетия и началось… выпиливать стали деревья впритык к склонам. И в первую очередь крупные живые сосны, а на них-то и гнездится орел. Молодые сосенки пока стоят, но когда подрастут? Видимо, могильнику жизненно необходимо, чтобы старых деревьев было больше, чем он может использовать.
Вот смотрите, что изменилось за четыре года. Верхнее фото - май 2008, нижнее - май 2012. Посередине - то же самое дерево с гнездом.
Связано ли это с новым Водным кодексом - неизвестно, но по времени совпало, и факт очень печален. Некоторые известные мне пары орлов куда-то переместились. Хорошо если есть куда… но в других подходящих местах происходит то же самое. Появляются на бывших гнездовых участках молодые птицы, но, видимо, тоже найти места не могут. 
А ведь у солнечного нашего орла есть преимущество перед сородичами - он толерантен к людям, если ему не мешают. Гнездо может быть в паре сотен метров от деревни и прямо над сенокосом, и ничего. От того же беркута такого ожидать не приходится.
Вот здесь на крайнем справа дереве - гнездо. Фото 2004 года. Сейчас этих деревьев больше нет.
Когда люди проходят мимо, насиживающая самка просто поглубже вжимается в гнездо. Так же делают и подросшие птенцы. Многие степные участки в области распаханы под поля или ушли на дно Братского моря, и птицы добывают себе корм на сельских выгонах. Могут уживаться, могут. Еще бы насчет леса договориться… 
Формальный статус охраняемой территории, боюсь, не слишком бы помог. Тут главное - чтобы местный народ понимал, что делает и чего делать нельзя. Возможно, кто-то и понимает. Эту сосну с гнездом пока не спилили, хотя видите, что делается вокруг уже пять лет?.. 
Гора моего детства пока держится. К счастью, оттуда слишком далеко вывозить лес. В августе поеду проверять, как там птицы.
