Когда я был школьником, то жил у тётки. Средние классы пришлись на середину-конец 90-х: время тогда было не такое, чтобы дети в одиночку ездили через эн остановок в школу и обратно. А тётка жила (и, по счастью, сейчас живёт) в четырёх-пяти минутах ходьбы от школы. А еще у неё была двух комнатная квартира! Мы с родителями жили в малогабаритной однушке в старом деревянном доме, который отметил столетие задолго до нашего в него заселения, с туалетом во дворе и прочими радостями традиционной иркутской застройки центра города. И если цивилизованный санузел в тёткиной квартире перестал вызывать неуёмный восторг день примерно на третий, то отдельная комната подарила перманентную радость раз и навсегда.
Окна её выходили во двор. Обычный двор стандартных пятиэтажных панелек. Но его отличие от прочих городских дворов было в том, что участочек земли между домами не был занят ни песочницей, ни останками каруселей, ни даже лавочками, где утренние бабушки сменялись бабушками обеденными, а к вечеру — нетворческой интеллигенцией с ёмкостями чего-то загадочного, извлекаемыми из мятых кульков или просто карманов. Он весь, от окон до бордюров, зарос деревьями. Не высокими тополями, не изящными березами, а какими-то настырными высокими кустами. Они образовали совершенно непроходимую чащу посреди куска городской жизни. Весной, осенью и зимой эта частая паутина была сколько-нибудь проницаема, а летом всё проглатывала зелёная листва.
Летом можно было открыть окно. Это не реплика Капитана Очевидность; просто в родительском доме рамы в обеих квартирах первого этажа, на котором мы жили, были сплошными. Трудно представить радость от того, что окно можно открыть и высунуться туда… первый раз за 12 лет жизни. Днём в него доносились звонкие детские крики, а вечером — смех и нарочитые матерки подростков. Которым иногда последовали звуки менее публичного характера. В остальные времена года сквозь паутину ветвей расплывчато виднелись окна дома напротив и обшарпанная ячея кирпичной кладки. Лишь шиферный скат крыши и кусок неба были свободны от спорящих за каждый сантиметр высоты кустов.
Обычный иркутский двор. Вокруг подобных были десятки. Все — с неухоженными детскими площадками, давно не стриженными деревьями, редкими и вечно переполненными урнами, непременными решетками на окнах первых этажей… Никогда бы не подумал, что это может вызвать во мне ностальгию.
Я не ценитель и не поклонник 90-х. Никогда не хотел бы туда вернуться. Но что-то в той эпохе было, что наделяло Иркутск… своеобразием. Ободранным, нечищенным, неглубоким — но своеобразием. Тем самым, которое имеют в виду, когда говорят про него «провинциальный купеческий город». Со своими особыми местами, которые становятся таковыми вне исторического контекста. Просто потому, что так повелось, у того или иного поколения. Хотя, может, и потому, что приметой времени в 90-е была не столько свобода, сколько утрата; и оба этих состояния странным образом сосуществовали в городском пейзаже. Как непролазные заросли были наполнителем пространства между старыми домами.
Нет, по тем временам я не скучаю. И, конечно, город стал лучше… нет, не лучше — комфортнее. Комфортнее. Новые детские площадки в каждом втором дворе. Тротуары метут, урны опорожняют, деревья стригут. Иногда даже чрезмерно. Лампочки гораздо реже в подъездах бьют. И даже над подъездами. Провода, в конце концов, не воруют! Лучше стали дороги (да-да, дороги у нас отвратительные, но вы просто не помните, что тогда было еще хуже!). 130-й квартал, несколько частных галерей, можно почти без опаски прогуляться по скверу в час ночи… Вот это всё.
Но если вдруг, внезапно, перестать торопиться — на работу, из садика, в магазин, за отъезжающим автобусом — если вдруг перестать торопиться и пройтись не спеша по Иркутску, с любимой музыкой в наушниках или просто слушая городскую перистальтику, то вы, наверное, тоже увидите, что он стал другой. Вещественные потери можно посчитать, описать и зафиксировать — увы, их в нашем городе немало, в смысле памятников прошлых эпох, пускай и не наделённых соответствующим статусом официально. Но изменения в ощущении измерить сложнее. И непонятно, к лучшему они или нет.
Бесспорно одно: времени и желания ощутить, прощупать, проверить свой город у большинства иркутян всё меньше. И это жаль. Ведь некоторые перемены не повернуть вспять. А фотографии в инстаграме и отвоёванное кресло в автобусе не заменят вам ощущения того, что вы не просто часть города — но часть его жизни.
