Неделю с лишним назад Константин Райкин внезапно запротестовал против удушающей атмосферы в «этой стране» и сжимающейся на горле творцов цепкой лапы цензуры. К худруку «Сатирикона» присоединился всемирно известный российский режиссёр Андрей Звягинцев с программной статьёй «Дурной сон госзаказа». Мэтры разделили поляну сцену: Райкин больше про моральную составляющую, а Звягинцев — про материальную. Но, разумеется, они (составляющие) в объективной российской реальности нынче так переплетены, что конец истории вполне предсказуем: Минкультуры посулил 250 миллионов «Сатирикону», а Константин Аркадьевич (во всяком случае, со слов официальных спикеров министерства) посетовал, что как-то поспешил он вот с этим публичным выступлением насчёт засилья цензуры. Потому как оказалось, что его вроде как и нет… 250 миллионов вроде как есть, а засилья вроде как нет. Так. Отдельные перегибы на местах.
И я лично склонен с этим тезисом согласиться. Люди, которые поминают советские времена и Оруэлла, давно, видимо, читали классика. И уже 25 лет как живут не при советском строе. Я сам при нём жил не очень продолжительное время, и тогда меньше всего меня мог интересовать вопрос цензуры. Тем не менее, на заданную тему написано и сказано много — как раз теми, кто тогда жил и творил. Прочтя даже незначительную часть из этого, хочется спросить: «Господа, вы о чём вообще?»
История с «Тангейзером», как и с выставкой Стёрджесса, — это «инициатива снизу». Те самые «перегибы на местах». Принадлежащая либо людям не вполне адекватным, либо вполне конъюнктурным и желающим выслужиться и\или пропиариться. Вина «государственной машины» здесь в том, что она проехала мимо. Фактически, никак не отреагировала или отделалась какой-то невнятной информационной залипухой постфактум. Но считать, что активистам, не смотревшим «Тангейзера» и требовавшим его закрыть, как и придурку, облившему мочой фото на выставке, указало совершить это условное «Министерство правды», может только наивный человек. Или, наоборот, всё прекрасно понимающий.
Однако ясность мотивов, к сожалению, не даёт ответов на всё те же вопросы морального и материального характера. Где грань между художественным осмыслением злободневной темы в качестве двигателя общественной дискуссии и оскорблением чувств верующих или просто общественной морали? Имеет ли право государство, будучи источником финансирования, а стало быть, формальным заказчиком того или иного фильма, спектакля или деятельности целого театра, вмешиваться в творческий процесс, или оно, как утверждает Звягинцев, должно просто дать денег и не мешать творить?
Мне кажется, по обоим вопросам нет и не будет в ближайшее время какого-либо компромисса. Потому что прийти к нему можно, только понимая правила игры. А государство удачно избегает точного обозначения границ допустимого, если это не касается напрямую «вопросов национальной безопасности» и тех, кто их вносит на повестку дня. Формально существует правовой механизм, если вспомнить закон о защите религиозных убеждений или закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», но он либо не работает, либо работает выборочно — в зависимости от текущих потребностей власти. Или от того, насколько (не)важна фигура конкретного борца за нравственность в данный момент.
Откровенно говоря, в нашем обществе сейчас — впрочем, как и всегда — столько внутренних проблем, порождённых нарушенными горизонтальными и вертикальными социальными связями, и всё это умножено на инспирированную государственной машиной мобилизацию — размежевание по признаку «свой-чужой»… Жираф большой, как известно, и ему, конечно, виднее; может быть, с высоты своего роста он видит только такую возможность сохранения общества как такового, в принципе, в настоящее время. Но я, как и любой другой житель страны, смотрю на окружающий мир изнутри этого общества. И на своём уровне вижу отчаянную необходимость обсуждать назревшие проблемы, будь то сфера религии, искусства или семьи, с одной стороны. А с другой — полную неготовность к такому обсуждению. Дихотомия, чё-каво.
Из этого тупика надо как-то выходить. И «всё запретить», так же, как и «ничего не запрещать» — простой и даже соблазнительный выход. Только он ведёт в другой тупик, из которого выбраться можно только одним способом — взорвав к чёртовой матери всю конструкцию.
Это мы уже пару раз проходили в прошлом веке. Повторение, конечно, мать учения, но это не тот урок, который надо заучивать наизусть.
И кстати, вот что хочется сказать религиозным активистам всех конфессий, отдельным представителям законодательной и исполнительной ветвей власти: господа и дамы, коли вы уж так ратуете за «хорошую» цензуру, мотивируя её необходимость заботой о нравственном состоянии подрастающего и выросшего поколений, то будьте последовательными — и, в первую очередь, требуйте закрытия 70% телепередач и 50% телеканалов. Потому что такого ада, как на нашем (и не только нашем) ТВ, вы ни в одном театре не найдёте и ни на одной выставке.
Но ведь тогда… кто же сможет освещать вашу самоотверженную деятельность, кто будет показывать ваши сытые лица истинных защитников народного блага?
Дихотомия, да?
