Пожалуйста, отключите AdBlock.
Мы не просим большего, хотя работаем для вас каждый день.

Опасное ремесло. Часть третья: Смерть

11157 просмотров

Ссылка на первую часть
Ссылка на вторую часть

Знакомо ли вам чувство набирающей силу свободы, когда машина с лучшими друзьями мчит в зеленый лес? Быть может, к реке или озеру. В салоне авто совершенно нет женщин. Кто-то сжимает в коленях кастрюлю с маринованным мясом. Это свиная шейка. Вместо крышки — прозрачная пленка с приставшими кольцами лука. Пора отдохнуть от всего сразу. Багаж задорно бренчит и булькает пьянящим стеклом.

Пока светло, готовим дрова, ставим палатку, расходуем батареи. Работа и дом пытаются нас достать, упорно звоня по три раза. Легче становится только после заката. Дымный костер окружают стены деревьев перемешанных с зябкой тьмой. Шашлык давно съеден, гитары нет. На импровизированном столе появляется хороший коньяк, под который говорить о делах — грех.

Кажется, Сегодня и Завтра сговорились. Схватились за наши веки и тянут их вниз, за полночь. Но где-то там, в глубине большой души сидит маленький Вий. Чтоб не уснуть, мы травим байки. Не знаю, как их, а моя история — чистая правда. Основана на реальных событиях. Все до одного животные пострадали. Имена не выдуманы. Сходства преднамеренны.

Рассказывает Матвей

— Вороне где-то бог послал…

Неподалеку в темноте с треском ломается ветка. Мы вздрагиваем, но делаем вид, что ничего. Матюха шурудит палкой в костре и продолжает.

— …риэлтор как-то раз поехал на осмотр квартиры. Договорились часа на четыре, что будут и он, и хозяин. Летит по кочкам, долбит машину, потом стоит в пробке. В общем, опаздывает. А время уже — без пятнадцати. Обгоняет по встречке, обратно в поток не пускают. Ну, как обычно. Когда на часах четыре десять, ему звонит собственник. Все, думает агент, надо мазаться. Но клиент говорит, что опаздывает сам. Риэлтор убавляет магнитолу и делает вид, что давно на месте. Говорит, что проводит визуальный осмотр территории, знакомится с соседями, что-то измеряет. Хозяину квартиры, судя по голосу, самодеятельность не нравится — он предлагает просто дождаться и ничего не делать, что он, мол, ускорится, насколько это возможно.

Матвей двигает рюмку под струйку армянского и солит лимон.

— Риэлтор наконец-то добирается по адресу, находит нужный дом и вываливается покурить. На улице весна, хорошо. Он закидывает голову вверх — с крыши пятнадцатиэтажки опасно свисают сосульки. Парень смотрит и думает, что не совсем правильно, как бы, тут стоять. И вдруг замечает, что одна сосулька сорвалась и летит прямо на него. Пролетела двенадцатый, девятый этаж, пятый. Куда отходить непонятно — влево, вправо. Он пятится назад. Мобильник начинает звонить. Риэлтор наступает на дворовую собаку. Жучка визжит, а он падает навзничь, прямо на проезжую часть. Последнее, что он видит перед тем, как машина проедет по его шее, раздробив нижнюю челюсть и позвонки — толстяк в Хаммере с телефоном в руке. Им оказался подоспевший клиент.

Мы молча опрокидываем янтарную жидкость.

— Насмерть?
— Даже пукнуть не успел. После этого мужик долго не мог продать квартиру. Суд его оправдал переводом в статус свидетеля. А когда через полгода он поехал переобуваться в зиму, шиномонтажник выковырял из резины зуб покойного. Через неделю квартира благополучно «ушла».

От Иоана

Густые облака запирают убывающую луну кудрявыми засовами, стирая с небосвода зловещую «С» — смерть. Вано вертит в руках пластик лимона, откладывает в сторону и выбирает на закусь хрустящий огурец.

***

— Один мой знакомый взял в работу почти готовый свеженький коттедж за городом. Брус уже уселся, а документы — только на землю. Понятно, что надо начинать, подтягивать БТИ. Хозяйка не против, дала денег на оформление. Дом — далеко в сибирских лугах, на новой земельной нарезке. Сначала прешь по асфальту, потом по раздолбанной бетонке, лесом, вдоль полей, по глубокой колее. Последний километр придется вообще идти пешком, отбиваясь от полудиких животных.

Когда подходит дата, риэлтор с техником выдвигаются на место. Каждый на своей машине. Сотрудник БТИ — немолодая тетя. Встречаются и бредут в горку, наматывая глину на сапоги. Естественно, она недовольна. Начинает докапываться: воды нет, в стене дырка, пол черновой. Дескать, дом не достроен — объект незавершенного строительства. Нет, я понимаю, когда незавершенкой называют восемь сложенных бревен. Но тут-то и зимой можно жить!

Шанс есть всегда, и риэлтор пытается поднять настроение бедной женщине, забравшейся в далекую глухомань. Старается угодить, держит за локоток, переводя через канаву. Взгляд техника смягчается.

Надо измерить второй этаж. А туда ведет не сказать, чтобы лестница. Так, две жерди стоят, и между ними жидкие досточки набиты. Простейшее приспособление, годится только обезьянам. Как туда полезешь в юбке и за пятьдесят? Может, какая молодуха и рискнула бы, да и та задумается: «не порву ли я чего».

В общем, этот вызывался помочь. Говорит: «Давайте вашу прекрасную лазерную рулетку, чего не справиться, там всего одна кнопка». Карабкается наверх, она ему говорит, куда стрелять, он диктует значения. Оба довольны.

К слову, этот риэлтор увлекался пивком, следовательно — закуской. Фисташки, корюшка, беляши. Да по вечерам. В итоге — избыточный вес. Килограммов сорок сверх нормы. Стал спускаться, и деревяшка подломилась! (Худейте, ребзя). И полетел он вниз, как мешок с песком. Тетка и рада бы отскочить, но тут — рейки с гвоздями, там — рулон утеплителя. Грохнулся прямо на нее.

Техник очнулась, чувствует, тепленькое капает. Оказалось, она прикрывалась сумочкой, а у нее там металлическая ручка. Tactical pen. Коллеги подарили. Хорошо пишет и в мороз, и летом. Работа работой, но если кто посягнет, то этой штукой и человека ткнуть можно. Смотрит, инструмент пробил сумку и попал пухляку точнехонько в яремную вену.

Тетку колотит. До врача далеко, скорые без адреса не ездят. Она освобождается из-под туши и вытаскивает ручку. Оттуда брызжет, как из гнилой батареи. Конечно, анекдоты про наложение жгута на шею смешны, но эта светлая мысль, поверьте, посещает каждого.

Риэлтор начинает приходить в сознание, и первое, что он слышит — жадные сосущие звуки. Потом уже, когда женщину определили в психушку, выяснилось, что она мнимый вампир. Счастья в жизни мало, перечитала книг и уверовала, что избранная. Ну, и запах крови, само собой. Фамилия у нее была подходящая — Нежить. А имя обычное.

От Луки

Лукич самый старший из нас. Говорит: «От Нежити я бы сразу отказался. Чем он думал?» И гладит серебристую бородку.

***

— Раз мой черед, тогда слушайте. Ничего сверхъестественного я не знаю. Жизнь банальна. Иногда хочется, чтобы произошло чудо, но все идет, как написано небесами. Каждый из нас кончит одинаково, сами в курсе.

Работал у нас пацан. Было ему лет тридцать, наверное. Заморыш. Вызывают его как-то по-звонку. Едет.

Дверь открывает расписной старичок. Из-под белой майки, по плечам и по шее, уйма наколок. Если раздеть, можно читать, как книгу. На руке — черный жук (Желаю Удачных Краж), а грудь, поди, вся в куполах. Наш продаван еще подумал тогда, заходить или нет. Пришлось насмелиться.

В квартире воняет куревом, сивухой. Ремонта никакого нет. Парень смотрит туда-сюда, не знает как сказать, что продать эту убогость можно лишь по минималке. Говорит: «Даже проходить не буду, чтоб не топтать». Попросил бумаги. Старичок ведет его на кухню. Там, за столом — второй, помоложе, тоже синий. «Ты посиди тут, я сейчас все принесу», — уверил дедок, да потерялся.

А молча сидеть страшно. Люди непонятные. Надо о чем-то разговаривать. Со скрипом завели за жизнь. Риэлтор, не подумавши, начал понты бить. Заливать про мечты и успехи. А пьяный торчок говорит, как есть, без прикрас. Что работы нормальной найти не может. Семьи нет. Мусора, чуть что, таскают, даже если ничего не совершал. И так по нарастающей молотит о себе родном, не остановишь. Потом уже до воровских подвигов дошел. Еще маленько, и похвалится мокрухой.

У нашего волосы дыбом. Сразу вспомнил: «меньше знаешь — лучше спишь». Только настроился встать и попрощаться, бухарик предлагает ему выпить на посошок. Как отказаться? Ладно, говорит. А тот ему не рюмашку, а граненый стакан «до полосочки». На бутылке ни этикетки, ни надписи — мутная жидкость. Риэлтор думает: «Замахну, в голову даст не сразу. Возьму такси». Выпил, а оно как накроет! Попробовал встать, ножки подкосились. «У вас, — спрашивает, — кроме кабачковой икры другая закуска есть?» Бухарик говорит: «А как же! Сейчас пельменей отварю. Только поддержи мой тост за маму». Опять не откажешься.

Сидит наш риелтер, и думает: «Как человек пошел варить пельмени, если я сижу на кухне, а тут даже плиты нет?» В коридоре, за дверьми, какой-то спор, почти драка. Прислушался. Жаргона не знает, только ясно: что-то затевают. Старичок отговаривает, а молодой жаждет и рвется.

Чуть погодя, заходят оба. Дед говорит: «Ты не волнуйся, парнишка. У твоего ровесника ситуация — швах. Чтобы сесть, как полагается, надо пойти по сто одинадцатой. Он тебя сейчас поцарапает, а ты обращайся куда надо. Если получится, будем должны тебе». Этот сразу не понял, самогоном оглушенный. А как смекнул, встрепенулся, хотел в окно уйти. Зеки его повалили, руки за спину, и ножик наготове.

Когда молодой полоснул по шее, понял, что наборщил. Надо было спокойнее делать, а не дергаться. Идти по сто пятой, за умышленное ему никак не годится. Решают подвести деяние под двадцать первую или сто седьмую. Невменяемость или аффект.

Судмедэксперт насчитал семьдесят ударов.

Я когда услышал, засомневался, куда там семьдесят ранений уместилось, на этой худенькой груди. А потом подумал, что есть же еще спина, и ноги с руками, и голова.

От Марка

Марчелло любитель природы. Загородные дома, земля, усадьбы. На нашем столике вместо скатерки — его желтый баннер «Продается шале». Восемь, девятьсот пятьдесят, бумажное блюдо с разводами кетчупа, три шестерки, горка шампуров. Мы травим по кругу, теперь его очередь, потом моя.

***

— Не знаю, было ли на самом деле. Но только рассказывали мне вот что.

Один крайне ушлый агент впихнул людям дачу. Пройдоха, про таких говорят: «без мыла влезет». Вот он и намылил, что и место там хорошее, и брусника с маслятами в двух шагах, и земля под картошку удобрена. Выбирали зимой — все искрится, солнышко, чистенький снег на столбиках шапочками лежит, узоры на окнах.

Дом, действительно, оказался славным. Чего не скажешь об участке. Весной понятно, сыро. Настало лето — влага не уходит. Дачники не поймут. Пошли на разведку (жаль, не в резиновых сапогах). Оказывается, вокруг болота. Из грибов — лишь поганки. Даже птиц толком не летает, одна мошкара.

Дальше — больше. Комаров наплодилось столько, что жизни нет. Ни позагорать, ни закатом полюбоваться, ни в уборной посидеть. Спят с раптором в розетке. Само собой, вспоминают агента, точат зуб. Терпению пришел конец, когда их ребенок словил на участке четырех клещей. Намаялись они тогда.

Сели муж с женой за стол, тут же и дитя ихнее, мошка вокруг лампочки вьется. Придумали, как проучить продажную сволочь. Но так, чтобы в пределах разумного. А идея простая.

Нашли телефон подлеца. Звонят, мол, есть для тебя одно дельце, ждем за городом, топим баньку. Тот приезжает, ходит гоголем между грядок у них, по теплицам. Экскурсия. Шлепает себя по щекам, по лбу. Размазывает по морде крылышки и лапки. «Хорошо, — говорит, — что вам досталось такое счастье».

В бане ему в квас накидали феназепама, загнали на верхнюю полку, паря и сдулся. Супруги тащат его в лес. Может, метров пятьсот от дома или чуть больше, чтобы не слыхать было, если закричит. Со стороны — как мешок. Ребенок за ними увязался, чавкает по болоту сандаликами, помогать пытается. Стащили со спящего простыню и привязали к дереву. Голого, лицом к березке, а к лесу задом. Пускай, де, накусают паршивца. И оставили на ночь. Домой идут, смеются.

Кровососы облепили его сразу. Очухался, дергается, а сделать ничего не может. Орет, надрывается. От страха обделался — добавились мухи. Как стемнело, в лесу еще хуже стало. Лягушки, сверчки, совы — природа кишит. Грызуны чухнули, что беспомощный, и давай обступать. Он, в меру сил, отбивается. А потом пришел медведь.

Затрещал валежник, ближе, еще ближе. Ну все, думает мученик, сейчас сожрет. Но не тут-то было. Мишка принял его за самку. Думаю, из-за чересчур волосатой задницы. Положил лапы на плечи и, значит… Надо понимать, что тело человека для этого не приспособлено.

Когда зверюга понял, что ошибся, ужасно расстроился, отгрыз поникшую голову и утащил с собой. До сих пор, кстати, не нашли. Так и хоронили в закрытом гробе.

От меня

После таких откровений всегда опасаешься: вот-вот сзади что-то набросится. Но нам уже по колено. Матвей шутит, спрашивая, бреем ли мы пороховницы. А Лукич рассекает шампуром темноту, смешно играя русским матом. Из мясного остались только шпикачки. Передо мной стоит сложная задача — складно ворочать языком и ничего не перепутать.

***

— Однажды риэлтор пошел принимать на продажу квартиру в хрущевке с черной-пречерной подъездной дверью. И не вернулся.

Проходит неделя. Пару-тройку дней на загул списать можно. А тут — ни в какие ворота. На звонки не отвечает. В агентстве подумали, ушел «по собственному». Многие теряются без предупреждения.

Но время идет, продавать надо. Объект поручают другому. Он идет туда, и тоже пропадает! Посылают третьего. В этот раз держат ухо востро потому, как неясно. Когда третий не вернулся, обратились к участковому. Одни проверять боятся.

Оказалось, хозяин этой квартиры — директор другого агентства недвижимости. Переманивал сотрудников конкурентов работать к себе, обещая высокий процент. Слава богу, все живы, но история на этом не закончилась.

Когда у этого плохого директора появилось свободное от мерзких делишек время, он спохватился, что надо бы потренироваться. Чтобы не заржаветь, превратившись из продавца элитки в обычного хэдхантера. К тому времени подвернулась многообещающая работенка — безработная пьющая женщина и ее полоумная глухая мать просили поменять город на село.

Ситуация известная. Чернушник идет к ним в гости. А тугоухую никто не предупредил. Она живет в темной комнатушке, квадратов пять. Ждет, когда ко всем прочим напастям придет слепота, учит азбуку Брайля.

Директор осматривается, рисует планировку в бланк. «Тут, — советует, — лампочку вкрутите. Там обои подклейте». Дошел до маминой каморки: «Хм, а здесь у вас что?» Пальцем показывает. Полоумная увидела тень от руки, и приняла ее за пистолет. Встала на кровать, притаилась. Выждала, пока он полностью войдет, испустила нечленораздельный воинственный клич и всекла «убийце» бюстиком Сталина прямо в височную долю.

Потом уже поздно было. Бабка давай — дыхание «рот в рот». Дочь звонит в скорую. Те не берут. Когда его развинтили в морге, оказалось, он умер еще до удара, от разрыва сердца. Говорят, на похороны пришла только секретарша. И та для того, чтобы целуя покойника в лоб, снять с него золотую печатку.

***

Литровка армянского подходит к концу. Вано достает из багажника внушительную бутыль элитного: «Клиент задарил. Но кто его знает. Метанол — страшная вещь. Бьет по глазам и нервной системе, пока не угробит. Пятнадцать лет назад горячие прибалтийские парни стащили с завода тысячу литров метилового спирта. Разлили в тару с наклейками известных марок. Тогда померли, или почти, всего сто человек, хотя подонки планировали уничтожить без малого один процент эстонцев».

Иван скручивает пробку и плещет виски на желтые угли. От буйных всполохов тени пускаются в пляс. Мы зачарованно смотрим на свет, а я все думаю про гребаный Таллин. Не по-людски у них все-таки вышло, не по-людски.

Это интересно

URL: http://www.irk.ru/news/blogs/gkuznetsov/1059/

Загрузить комментарии
Фотография  из 
Закрыть окно можно: нажав Esc на клавиатуре либо в любом свободном от окна месте экрана
Вход
Восстановление пароля