В иркутский прокат вышел фильм Ридли Скотта «Исход. Цари и боги» (12+) — вздорная экранизация хрестоматийной библейской легенды.
В молодости Моисей (Кристиан Бейл) был видным египетским военачальником и названым братом фараона Рамзеса Второго (Джоэл Эджертон). Но тут открылось, что на самом деле Моисей — еврей, так что ему пришлось уйти из дворца, переквалифицироваться в пастухи и жениться на соплеменнице.
Однако недолго пришлось Моисею пасти овец, ибо вскоре во образе маленького мальчика явился к нему Бог (Айзек Эндрюс). И назначил Бог Моисея пророком, и повелел ему вывести свой народ из Египта. Этой миссией наш герой вплотную и занялся, чем вызвал у Рамзеса огромное неудовольствие и даже дьявольскую злобу.
Двадцать второй полнометражный фильм Ридли Скотта не удивит никого из видевших большинство предыдущих картин знаменитого режиссера (да, пожалуй, и вообще никого не удивит). «Исход» — это, если угодно, второе «Царство небесное». Или второй «Робин Гуд». Или даже очередное «Завоевание рая». Однако уровня «Гладиатора» (единственного по-настоящему удавшегося исторического полотна Скотта) «Исход», к сожалению, не достиг. Конечно, возросшее искусство спецэффектов тут налицо, но где оно нынче не в наличии?
Как правило, «маленькие фильмы» у Ридли получаются намного лучше пышных блокбастеров. Например, прошлогодний камерный триллер «Советник» стал одной из лучших скоттовских работ. «Исход» же допустимо похвалить прежде всего в том смысле, что он утирает нос недавнему «Ною» Даррена Аронофски. А ведь это не бог весть какое достижение.
Надо думать, только из-за того, что скоттовский любимец Расселл Кроу сыграл того самого Ноя, Моисеем в «Исходе» стал Кристиан Бейл. Перед этим актером давно уже принято преклоняться, хотя в каком-то смысле его карьера напоминает обсуждавшийся выше зигзагообразный путь Ридли Скотта. Бейл отлично смотрится в тонких фильмах Дэвида О. Расселла, но не производит почти никакого впечатления, когда играет у режиссера типа Нолана. А «Исход», конечно, ближе к Нолану, чем к Расселлу.
Винить Бейла за невыразительность, понятно, не приходится. С тем же успехом можно обижаться на блеклые работы в «Исходе» не менее замечательных актеров Бена Кингсли и Джона Туртурро. Просто последние исполняют здесь нанороли, в которых негде было бы развернуться и самому Смоктуновскому. А Бейл всего лишь вынужден последовательно, не покидая кадр дольше чем на минуту, разыгрывать отвратительный сценарий.
Кстати, очень странно, что сценарий написан бывалым Стивеном Заилляном, автором «Списка Шиндлера» и первой «Невыполнимой миссии». Впрочем, писать про миссию — это одно дело, а вот про мессию или пророка — совсем другое. Внезапное обращение к мифам и легендам погубило не одного талантливого автора, специализирующегося на современности.
Пожалуй, основные проблемы фильма упираются именно в сценарий. А тогда выходит, что не только Кристиана Бейла, но и Ридли Скотта винить особо не за что. Режиссер занимается здесь тем, что умеет — наглядно предоставляет нам щедрые порции ослепительной зрелищности. То, что промежутки между битвами, погонями и казнями заполнены водой и фальшью, допустимо оставить на совести Заилляна.
Взять хотя бы этого злобного маленького мальчика, словно сбежавшего из черноюморных куплетов, распространенных в советских школах («Маленький мальчик нашел пулемет…» и тому подобное). Неприятный, брюзгливый пацаненок, всегда готовый к проявлениям немотивированной агрессии, — и это, по-вашему, Бог? Да такая трактовка даже атеистов не обрадует, что уж говорить о верующих гражданах. Неудивительно, что в ряде стран и социумов картину «Исход» подвергли заведомому остракизму еще задолго до мировой премьеры.
Понятно, что намерения у Заилляна и Скотта были самые благие — экранизировать библейскую книгу с минимальным налетом мистики. Зачастую подобная двойственная позиция блистательно работает в кино: вроде бы и случилось чудо, но, возможно, и нет, может, есть потусторонний мир, а может, это просто у главного героя фантазия разыгралась.
Поначалу в «Исходе» все обстоит именно так. Пресловутый маленький мальчик начинает навещать Моисея и указывать, что тому делать, аккурат после того, как на голову будущему пророку сваливается булыжник. Моисей — шизофреник: что ж, прекрасно, материалисты должны быть довольны. Но тут же бац, и на Египет обрушивается град из лягушек и в одну ночь умирают все младенцы нееврейского происхождения.
Столь же непоследовательно решена и сцена со знаменитым переходом Моисеева народа через Красное море. Его воды в картине расступаются перед евреями не волшебным, а вроде как естественным образом. Однако преследователей-египтян эти же самые воды настигают уже совершенно как в Библии, то есть откровенно по-фантастически. Получается, режиссер, когда ему это выгодно, охотно отступает от реализма, дабы продемонстрировать свою техническую мощь.
И за эту нелогичность кто-то, наверное, еще и поблагодарит Скотта. Ведь если бы не спецэффектная фантастика, почти ничего впечатляющего в фильме не осталось бы. Тут ведь даже собственно исход начинается лишь за полчаса до финала, то есть его описанию уделяется одна пятая всей продолжительности. И это притом, что самые драматические моменты в жизни Моисея случились именно в годы его странствований по пустыне.
Выходит, кроме вздора, бреда, скомканности и затянутости, в скоттовском «Исходе» почти ничего и нет. И надолго запомниться эта картина рискует лишь тем, что здесь было продемонстрировано, кажется, самое пошлое воплощение Бога в истории кинематографа.
Стыдно, мистер Скотт. И даже ничуть не извинительно. Все-таки нет, ваш «Исход» — далеко не второе «Царство небесное» и не еще один «Робин Гуд». Те фильмы тоже были очень несовершенны, но по крайней мере цельны, монолитны (пусть и чисто внешне). В «Исходе» же к недостаткам ваших прежних пышных блокбастеров прибавился наихудший в данных обстоятельствах изъян — претенциозная издерганность, неуравновешенность. Уж от вас-то, почтенный Ридли, этого никак нельзя было ожидать.
