Хорошо там, где мы есть: Израиль

IRK.ru продолжает серию публикаций о людях, которые переехали из Иркутска и области в другие города и страны. Знакомьтесь: Полина Бунина, сибирячка, которая уже 10 лет живет в Израиле.

Я родилась и выросла в Усть-Илимске, а сейчас живу в Иерусалиме. Будучи провинциалкой, я вдруг оказалась не только в столице Израиля, но и в какой-то мере столице мира. Иерусалим — столица трех основных религий. Ежедневно его посещают сотни паломников. И даже для нерелигиозных людей это особенный город, древний, исторический. Но при этом у него совершенно не столичная атмосфера: нет небоскребов, в центре много полуразрушенных зданий, а население составляет всего 800 тысяч человек.

***

В России я успела закончить только школу. В вуз не поступила, о чем сейчас совершенно не жалею. С 14 лет подрабатывала, помогая соседке, которая держала торговую точку. В 17, сразу после выпускного, поехала в Новосибирск, шокировав маму, которая привыкла к тому, что я домашний ребенок и отправить меня куда-то дальше дачи невозможно. За два года жизни в Новосибирске кем только ни работала: гардеробщицей в университете, упаковщицей в супермаркете, няней полуторагодовалой девочки, рекламным агентом в журнале… А потом родители сказали, что они уезжают.

Помню, я поперхнулась, когда услышала, куда. Где я, и где Иерусалим, который у меня ассоциировался только с Библией? Тогда впервые в жизни устроила родителям «вырванные годы». Я собиралась поступать в НГУ (Новосибирский государственный университет — прим. ред.), ходила на подготовительные курсы. У меня были подруги и парень. Я упрашивала родителей купить мне однушку и оставить в Сибири, хотя и понимала, что цены на квартиры в Усть-Илимске и Новосибирске не стоит даже сравнивать. Но мне было 19, гормоны преобладали над разумом. А потом мы с парнем расстались, и ненавистный переезд в Израиль стал выходом: с глаз долой — из сердца вон. Я собрала чемодан, раздала большую часть вещей, попрощалась с подругами и села на поезд.

Родители к тому времени уже получили подтверждение на репатриацию, продали квартиру, уволились и временно поселились у иркутских друзей. Туда я и приехала, даже не увидев на прощание свой родной Усть-Илимск. С родителями приехал мой младший брат. Сестра с мужем к тому времени уже месяц как жили в Германии. В родном городе осталась только бабушка.

Когда выяснилось, что моя прабабушка по отцу была еврейкой, сам он является галахическим евреем и семья имеет право на репатриацию, выбор был практически очевиден. Экономическое положение в Усть-Илимске на тот момент было аховое. В университет меня не приняли, прямым текстом заявив на вступительном экзамене, что квота уже набрана и, даже если я знаю материал идеально, меня никто не будет слушать, поэтому предложили поступать на платное отделение. Стоимость года обучения была такова, что родителям пришлось бы отдавать обе зарплаты и еще одалживать. У брата приближался призывной возраст. Посоветовавшись со знакомыми, родители решили, что ему лучше служить в Израиле, а у меня будет шанс получить высшее образование, не давая взяток.

Они записались на прием к консулу в израильский культурный центр в Новосибирске и, когда пришел срок, отвезли ему на проверку все бумаги. Проверка подлинности документов заняла около 4 месяцев, после чего нам дали добро на репатриацию.

Из Иркутска мы полетели в Новосибирск оформлять визы. К тому моменту прежнего консула сменил новый, который почему-то никак не давал нам эти документы. Мы зашли в его офис в 8 утра первыми, а вышли последними в полночь. Мама вечером даже плакала от бессилия. Квартира продана, вещи розданы, с работы уволились… Что делать, если откажут в последний момент? В конце концов, провисев несколько часов на линии с Москвой, консул все-таки распорядился выдать нам визы.

Так я оказалась в самолете Новосибирск — Москва (билеты, кстати, были за счет Израиля). Я сидела в кресле у окна и смотрела, как самолет разворачивается, чтобы перейти на взлетную полосу. Это продолжалось минут 20, потом он замер. У меня было стойкое ощущение, что это сон. Что сейчас улыбчивые бортпроводницы откроют двери, и мы вернемся на сибирскую землю. Но тут взревели моторы и самолет начал набирать скорость. С этого момента моя жизнь изменилась.

***

Полет до Тель-Авива был с пересадкой в Москве. Российская столица приняла нас негостеприимно. Дорогущая еда, куча милиционеров, цепляющихся к людям, толпы гастарбайтеров и долгое ожидание самолета на Тель-Авив. В Домодедово я последний раз зашла в интернет и написала прощальные письма своим подругам.

Затем, пройдя унизительный осмотр сотрудниками аэропорта, мы перешли в израильскую зону. Тогда я впервые узнала, что для израильских самолетов всегда работает отдельный зал или даже терминал, как в берлинском аэропорту Шенефельд. Там нас ждала израильская служба безопасности, хотя самолет был компании «Трансаэро». Красивые улыбчивые мальчики и девочки задавали вопросы: «Кто паковал ваш чемодан?», «Везете ли вы подарки по чьей-либо просьбе?», «Имеются ли в багаже острые предметы?»… Пройдя последнюю проверку, мы сели в самолет.

Первое, что я увидела на подлете к Тель-Авиву, — миллионы огней. Тогда я еще не знала, что он станет моим любимым городом. Светилась вся страна, ярко освещались трассы между городами, один город плавно перетекал в другой, и было трудно понять, где что. Выйдя из самолета, я подумала, что задохнусь. Было ощущение, что меня окунули головой в мокрый песок. Все было пропитано запахом моря, а за забором на ветру колыхались пальмы.

Остаток ночи мы провели в каком-то зале, где нам выдали временные документы и некоторую сумму денег на первое время, пока не оформим все, что нужно в министерстве по делам абсорбции и не откроем счет в банке. Там же были бесплатные телефоны, чтобы связаться с родственниками или вызвать такси. Каждый на том самолете заранее знал, куда отправится после приземления. Хайфа, Хулон, Ришон ле-Цион, Эйлат, Реховот, Беэр-Шева… Мы поехали в Иерусалим, который остается моим местом жительства вот уже почти 10 лет.

Первую квартиру мы сняли в одном из самых дешевых на тот момент районов города — Неве Яаков. Дом стоял почти на окраине, из окна открывался вид на пустыню. Меня, привыкшую к хвойным лесам, это приводило в депрессию. Я тогда даже написала стихотворение:

Первая моя зима без снега.
А я все жду его, наверное, это мания.
Жду, что вот-вот он выпадет из неба
И скроет горизонт и Иорданию.
Что стайкой белых мух ворвется в комнату
И упадет, оставив леса запахи…
Я лишь во сне могу вернуться в сторону,
Которая вовек не знала засухи.

А потом пришла весна, и я увидела, как оживает пустыня. Как она начинает цвести, как животные и птицы радуются теплу. И тогда я поняла, что буду любить эту страну несмотря ни на что.

***

За эти 10 лет я, как смогла, выучила иврит, закончила 12-й класс, поступила в Еврейский университет (крупнейший научный и учебный центр Израиля — прим. ред.) — сперва на археологию, потом бросила и перепоступила на медицинский. В этом году я заканчиваю степень на медсестру, осталось полгода стажировки и экзамен на лицензию. Работаю в ортопедическом отделении, в котором планирую остаться после получения диплома.

В Израиле по-настоящему социальная медицина, хотя многие израильтяне этого не понимают. Им просто не с чем сравнить. Ты платишь процент от зарплаты, иногда покупаешь дополнительную страховку. Но если тебе вдруг требуется дорогостоящее лечение, то ты получишь его в полном объеме, независимо от выплаченной суммы.

Мне трудно сравнивать местные цены с российскими, все относительно. На самые распространенные продукты цены такие: молоко — 5,30 nis (новый израильский шекель, примерно 9,3 рубля — прим. ред.), хлеб — от 4 до 20 nis (есть дешевый белый «хлеб для бедных» и дорогой из цельной муки с разными добавками, поэтому цены сильно варьируются), картофель — 3,5 nis (цены на овощи зависят от сезона и от уровня воды в Кинерете), сахар — около 4 nis.

По «русским» продуктам я не скучаю. Во-первых, русские магазины есть в каждом городе. Вот вам и шпроты, и пельмени, и мороженое в стаканчиках. Морем из Украины привозят все. А во-вторых, я как-то решила вспомнить детство: купила пельменей и вареной колбасы, хотела пожарить с яичницей. Так плохо мне давно не было. Организм перестроился на более легкую средиземноморскую диету, содержащую много овощей и фруктов, и плохо воспринимает подобную пищу.

Вернемся к ценам. Одна поездка по городу сейчас стоит 6,9 nis. Проездной на месяц около 250 nis. У меня студенческий проездной сроком на год — 1180 nis. Цены на аренду жилья — 2500—4000 nis (верхней границы на самом деле не существует). Средняя зарплата — около 5000 nis.

Даже если я буду просто уборщицей, я заработаю себе не только на хлеб, но и на масло, мясо и путевку в Прагу. Сейчас мой доход растет, поскольку я получила хорошую специальность. Медсестры востребованы по всей стране, мне всегда будет место.

У нас с мужем нет собственного жилья по нескольким причинам. Во-первых, жилье в Израиле очень дорогое, тем более в Иерусалиме. Более-менее стабильная экономика и ореол святости делают свое дело. Можно взять ипотеку, но для покупки квартиры нужно решить, где ты хочешь жить. А мы еще не выбрали. Это во-вторых. В-третьих, жить на съемной квартире удобно. Ты платишь, а хозяин берет на себя ремонт. Ты всегда можешь сменить работу и переехать в другой город. В-четвертых, для меня дом ассоциируется с семьей и детьми, а их я пока не планирую. Сейчас я предпочитаю жить поближе к работе и учебе, чтобы поспать лишние 15 минут. Посменная работа очень выматывает, я не хочу тратить время сна на дорогу.

Языковой барьер все еще существует. Мой иврит завязан на учебе и работе, то есть имеет специфическую медицинскую окраску. Иногда я не знаю название овоща, потому что просто прихожу в магазин, беру то, что мне надо, и иду на кассу платить. При этом я как-то умудряюсь писать работы по учебе на хорошие оценки.

***

Разница в менталитете огромная. Израильтяне очень открытые и прямые, они расскажут незнакомому человеку на автобусной остановке про свои беды и выслушают твои. Однажды к нам в гости приехала моя сестра. Брат на тот момент служил в армии. Ему дали увольнительную всего на день, и офицер никак не хотел ее продлять. Проходящая мимо женщина услышала, как мой брат пытается выбить еще хотя бы день, забрала у него телефон и сама побеседовала с офицером. В конце разговора у брата в запасе была неделя дома.

Израиль — страна репатриантов. Сюда до сих пор едут евреи со всего мира, и каждый привозит свой язык, свою культуру. Идя по улице, ты слышишь испанский, английский, французский, русский, идиш, румынский, амхарский…

Почти все мои друзья — выходцы из стран СНГ. Я приехала довольно взрослой и, как у нас говорят, мне тяжело с людьми, которые не знают, кто такой Чебурашка. В «Фэйсбуке» даже есть группа «Симан шеата руси» («Знак, что ты русский»), где народ собирает всякие вещи, понятные только таким, как я.

Меня до сих пор удивляет израильская манера одеваться. Я уже привыкла, что утюг — это трата денег, все равно им никто не пользуется. Израильтяне очень демократичны в одежде. Ты можешь носить все, что хочешь и с чем хочешь. Зимой в дождь — пальто и сланцы, летом в +35 — угги. Отсюда символ израильской моды — кроксы, уродливая резиновая обувь. Буквально вчера видела в трамвае парня в пижаме и тапочках-зайчиках. Он проехал две остановки, чтобы купить сигарет, а это не стоит того, чтобы два раза переодеваться и переобуваться.

Да, у нас тоже есть бюрократия и взяточничество. Да, израильтяне считают, что это их дело, когда ты выйдешь замуж и заведешь детей. Да, они кладут ноги на сидение в автобусе и везде пытаются пролезть без очереди. Но тебе всегда помогут затащить коляску в автобус. Тебя подвезут на работу незнакомые люди. Тебе одолжат мобильник позвонить, хотя ты и не вызываешь доверия.

Сейчас я живу не в самом благополучном районе Иерусалима, но все равно, возвращаясь домой одна в 3 часа ночи, я не боюсь. Если мне навстречу идет группа подростков, я не перейду на другую сторону. Люди в форме и с оружием не пугают, скорее, наоборот. Нет ощущения опасности, тревожности, как это было в России. И это несмотря на то, что на входе в любое крупное здание стоит металлодетектор, а твою сумку проверяют по сто раз на дню. Ты не психуешь о потраченном времени, ты думаешь, как же это хорошо.

Здесь многие с радостью идут в армию, а затем и на ежегодные военные сборы. Девушки умеют стрелять из автоматов и перешивают армейскую форму, чтобы выглядеть «секси». Когда на юге падают ракеты, центр принимает у себя беженцев. Здесь более 30 тысяч волонтерских организаций, и люди постоянно жертвуют деньги на что-нибудь. Здесь любят простую сытную пищу и занимаются спортом до 80 лет.

***

Возможно, я попробую себя где-нибудь в Европе или Канаде. Не могу сказать, хочу ли я уехать туда навсегда или лишь на несколько лет. Я на самом деле благодарна родителям за другую жизнь. У меня даже не возникает мысли вернуться в Россию. Но когда меня спрашивают, откуда я, с гордостью отвечаю: «Из Сибири».

Записала Юлия Плотникова, IRK.ru
Фото Вадима Бунина