Не жалует меня судьба, теперь вот и Николай умер от чахотки. Будь я столь же суеверен, как отец, то подумал бы, что это не случайность, и, по его обыкновению, пошёл бы в церковь свечку ставить. Забавно, что вспомнил отца, становлюсь сентиментальным. Однако Николая жаль, из него мог выйти толк. Не только говорил хорошо, но и дело знал. Не могу такого сказать о Саше, который больше натура романтическая, несерьезная, для него политика — это скорее игра, а может быть, шанс прославиться.
Впрочем, он много читает и ему не занимать честолюбия, кроме того, у него есть сестра, которая не дает ему спуску — Маша. Она приглянулась мне сразу за свой острый ум и бойкую горячность. Хотя мы с ней и не так уж много времени проводили вместе, это всегда были приятные и презабавные моменты. Бывало, едучи по Большой в экипаже, мы вместе так смеялись над шутками её брата, что я забывал о том, что я старше её на несколько лет. Правда, чаще всего я называю её строго — Мария, и редко даю повод для девичьих мечтаний. Мы проявляем симпатию друг к другу — и этого довольно. Для меня она — добрый товарищ и интересная личность.
Спустя два месяца после похорон Николая я решил прервать свой затянувшийся траур и пригласить Машу в театр. К слову, мой траур был вызван исключительно уважением к своему другу, а не нормами морали этого погибающего общественного строя. К моему удивлению, Маша не только согласилась, но и решила перенести свидание в несколько экстравагантное место — на Иерусалимское кладбище.
Мода на декаданс добралась и до наших сибирских дебрей. Того и гляди, года через три среди сельских обывателей тоже появятся грустящие и упадочные барышни с кругами под глазами и читающие загадочную чепуху модных поэтов. Тем не менее, я решил непременно встретиться с ней и все-таки узнать причину, по которой она выбрала именно кладбище для ночной прогулки со мной.
Я тщательно подготовился к этому свиданию. Во-первых, я оделся достаточно тепло, чтобы не пасть жертвой простуды на следующий день, во-вторых, я позаботился о своем несколько неприглядном облике, ну и в-третьих, я сунул за пазуху кулек купленных у ходи леденцов. Помню, как Маша всегда радовалась, когда Николай угощал её этими леденцами. Таким образом, я был во всеоружии.
После получасового ожидания у памятника, будучи человеком, привыкшим к действию, я решил заняться гимнастикой для ума — сперва я стал в уме перечислять губернии и области империи, потом перешел на столицы европейских государств, иных стран и колоний и как раз в тот момент, когда я уже думал вспоминать крупнейшие реки и озера, я услышал вдалеке бег, постепенно переходящий в шаг. Несколько мгновений спустя я заметил свою спутницу и решил изобразить некоторую досаду от того, что битый час стою в этой сырости.
После достаточно скомканного приветствия мы пошли к могиле нашего друга на католическую сторону кладбища. Атмосфера оставляла желать лучшего, я хотел завязать разговор, но никак не мог придумать, о чем говорить. Вообще-то подобного рода места подразумевают грустные и скорбные речи, но, вероятно, следуя моде, надо говорить о чем-то другом, возможно, декламировать стихи или петь что-либо, этого я не знаю. Конечно, я мог бы взять третьего дня в публичной библиотеке книгу кого-нибудь из модных писателей, чтобы лучше подготовиться. Но погружение в декаданс с головой ради ночного променада едва ли может оправдать мое отсутствие на партийном собрании.
Внешний мир вторгся в мой разум, когда я услышал вдалеке чье-то кряхтенье и голоса и почувствовал, что Маша в страхе схватила меня за руку. Я был несколько сбит с толку всем этим, особенно рукой, но быстро пришел в себя. Я подумал, что это работники готовят могилу на завтра, но велика была вероятность и того, что это варнаки, скрывающие следы своих темных дел. Зная наш ночной город слишком хорошо, я попытался успокоить её, но вместе с тем увести из этого опасного места.
К моему удивлению, она не захотела уйти. Неожиданная храбрость её была обусловлена то ли упрямством, то ли любопытством, я не знаю, но в любом случае выросла она в моих глазах невероятно. Именно в тот миг во мне зародилась тайная надежда на то, что судьба нас с Марией сведет еще неоднократно.
Посторонние голоса смолкли, вероятно, они услышали нас. Остаётся два выхода — бежать или идти к ним. Мы выбрали второе. Будь что будет.
Я ошибся, они нас не слышали и были удивлены встречей с нами даже больше, чем мы. Приятной новостью оказалось то, что это были не беглые каторжане и не уголовные, но это были и не работники кладбища. Одного я узнал сразу — это был наш околоточный, довольно необычный и непохожий на обычных псов царизма тип: читал, говорил умно и членораздельно, даже мзду не брал.
Вторым оказался доктор Дмитрий Илларионович, который был почему-то одет дворником. С ним я также был знаком и тоже не лично. Занятно, что и того и другого я видел в публичной библиотеке, а теперь на кладбище. Неужели мое пророчество о проникновении декаданса в самые широкие массы людей начинает сбываться?
Тем не менее, вряд ли этот либеральный околоточный находился здесь вместе с лжедворником на законных основаниях, поэтому я позволил себе весьма вольный тон в разговоре с ними. Во время нашей нелепой беседы я понял, что угадал со своей догадкой, они здесь не по службе. Смешно было наблюдать, как блюститель порядка и доктор пытаются сохранять безмятежность и серьезность своего положения с лопатами в руках у какой-то свежей могилы.
Ситуация все больше меня развлекала. Чего уж греха таить, мне всегда нравилось ставить в неудобное положение мелких держиморд, но этот околоточный внушал симпатию своей честностью, а доктор просто был хорошим человеком, судя по тому, что я о нем слышал. Несмотря на это, я хотел доиграть этот спектакль до конца и перешел в наступление, решив все-таки выяснить, что явилось причиной нахождения здесь столь уважаемых в городе персон.
— Как-то мы не по-русски, даже не представились… — с ядовитой усмешкой сказал я и продолжил, указав на свою спутницу. — Прошу любить и жаловать — Мария Михайловна Трапезникова.
— Не родств… – начал было доктор, но его прервала Маша.
— Нет, не из тех Трапезниковых, — при этом она сердито посмотрела на меня и прошептала: «Кто Вас просит». И сама меня представила.
— Петр Белокриницкий, инженер путей сообщения, из раскольников.
Она сказала так, чтобы задеть меня, поскольку знала, что я, если не стыжусь, то стараюсь не делать свое происхождение достоянием публики. К сожалению, роль кавалера не позволила мне насладиться финалом комедии — Машеньку нужно было проводить домой. Но этих господ-гробокопателей я решил запомнить, чтобы при случае прояснить для себя, чем же они тут занимались.
Марат Иркутск, май 1911 года
Благодарим Иркутский областной художественный музей им. В.П. Сукачева, Иркутский академический драматический театр им. Н.П. Охлопкова, Иркутский областной историко-меморитальный музей декабристов, за помощь при организации фотосъемки. Фотограф проекта — Евгений Доманов.
