Последствия Чернобыльской аварии в воспоминаниях иркутских ученых

«Никто не понял, что там произошло»

– 26 апреля я находился в командировке в Риге. На следующий день еще никто не понял, что произошло в Чернобыле, – рассказывает главный научный сотрудник Института геохимии СО РАН Александр Непомнящих. – 28 апреля министр здравоохранения Советского Союза позвонил нашему директору, академику Льву Таусону и попросил, чтобы группа сотрудников Института выехала в Белоруссию для организации там индивидуального дозиметрического контроля.

Незадолго до аварии на ЧАЭС, в 1984 году, иркутские ученые разработали термолюминесцентные монокристаллические детекторы ДТГ-4 и измерительный пульт. От используемых в то время приборов их отличала высокая точность измерений и широкий диапазон доз. Детектор создавался для использования на атомных подводных лодках. Однако детекторы оказались незаменимыми при проведении измерений на самой станции и в зоне отчуждения.

15 мая группа из четырех человек с оборудованием прибыла в Минск, а оттуда в Гомельскую область. Измерительную базу организовали в районной больнице в Калинковичах – в селе, расположенном в 60 километрах от Чернобыля. Работы проводились в 30-километровой зоне. Ученые должны были контролировать уровень радиации и защищать людей от чрезмерных доз облучения.

– В Гомельской области было много населенных пунктов с повышенным уровнем радиации – больше пяти кюри на квадратный километр. Уровень, при котором нужно было выселять людей. Много деревень при нас было расселено, – говорит иркутский физик, – Пытались убирать почву, наносить асфальт, но через некоторое время уровень радиации вновь становился высоким.

В Калинковичах фоновые значения были превышены в 4-5 раз. На ЧАЭС показатели в тысячу раз превышали фоновые значения. Больше всего от Чернобыльской аварии, не считая самой станции, пострадали Гомельская и Брянская области. Из-за северо-восточного ветра эти территории накрыло радиоактивным облаком.

Высокую радиоактивность наблюдали у клубники и грибов. Последние впитывали в себя радиацию, словно губка. По словам Александра Непомнящих, население с одной стороны было напугано, а с другой стороны, – люди продолжали там жить, подвоза продуктов, о котором много говорилось, не было. «Местные жители просили наших ребят измерить уровни радиации в огороде», – с улыбкой вспоминает он.

Группы менялись каждые две недели. От иркутского Института геохимии СО РАН в Гомельской области с середины мая до конца сентября 1986 года работали 18 человек.

Разница в полученных населением дозах вызвала шок у руководства Минздрава

– В Минске я встретился с главным врачом республиканского онкодиспансера. Он умолял как можно быстрее поставить индивидуальный дозконтроль населения. Говорит, не знаю, что буду делать, когда пойдут вторичные признаки облучения, раковые заболевания, – рассказывает Александр Иосифович.

В июне иркутская группа представила первый отчет о результатах работы. Документ был направлен в правительство. Необходимость постановки индивидуального дозиметрического контроля населения специалисты объясняли тем, что разница в получаемых дозах была колоссальной.

– Вот представьте, деревня. Разница в мощностях доз в разных ее концах превышена в два-три раза. Люди, которые носили дозиметры, у них в сто раз и более отличались дозы, – объясняет ученый. – У тех, кто находился дома, – пенсионеры, домохозяйки, были минимальные дозы облучения. Самое большое облучение получили лесники и те, кто работал в поле. Такой диапазон доз вызвал просто шок.

На основании первых результатов измерений правительство приняло решение о создании центров индивидуального дозиметрического контроля. Их открывали при санитарно-эпидемиологических станциях (СЭС) по всей стране.

На станции в Чернобыле, по словам Александра Непомнящих, ситуация была очень сложная. После того, как произошел взрыв в четвертом блоке, разбросало активные части тепловыделяющих элементов.

На ликвидации аварии в основном работали химвойска – молодые советские солдаты. В то время они использовали радиофотолюминесцентный дозиметр ИД-11. Ученый поясняет: «Прибор начинал фиксировать дозы только от 25 бэр и выше. Для ликвидаторов 25 бэр – максимальная доза, если ее регистрировали, человеку нельзя было там оставаться, его выселяли из зоны заражения».

 

– Что там произошло с ребятами, сегодня трудно сказать. То, как были поставлены измерения, вызвало много возмущений у специалистов. Работы в Чернобыле подтвердили, что наш детектор оказался лучшим из используемых, – добавляет иркутский физик.

Последствия аварии для людей и природы

– Откровенно говоря, там никаких средств защиты не было. Даже в самом Чернобыле. Только потом уже стали выдавать маски, – говорит Александр Иосифович.

В течение нескольких минут высокие дозы получали те, кто работал на крышах. «У меня был хороший друг в Москве, два года проработал на ликвидации аварии, проводил измерения. Он получил очень высокие дозы, потом, когда стало плохо, заболел, врачи установили у него дозу в 150 или 180 бэр», – вспоминает физик.

На ликвидацию аварии ехали добровольно и с большим энтузиазмом. Сотрудники лаборатории иркутского Института геохимии поехали в Белоруссию в полном составе. Из 18 человек нескольких уже нет в живых. Сложно говорить, что повлияло на их смерть, но то что последствия у «командировки» были, – безусловно.

– Слава Черепанов – один из разработчиков прибора, к сожалению, молодой ушел. После возвращения, через некоторое время, у него началась лейкемия. Его лечили здесь и в Москве. Установили, что это последствия Чернобыльской катастрофы. В 1996 году скончался. Ему не было 35 лет, ничего не смогли сделать, – рассказывает Александр Иосифович.

В средствах массовой информации сообщения об аварии появились только в начале мая. Как вспоминает начальник опытного участка при Институте геохимии СО РАН Виктор Ивашечкин, 1 мая в Киеве проходила праздничная демонстрация, хотя ее надо было отменять: радиационный фон высокий, а люди ходили раздетые. Ни у кого не возникло понимания, что произошло в Чернобыле, даже у специалистов.

– Говорят, народ туда ехал разный, были случаи, что на ликвидацию аварии отправлялись заработать денег. Там действовал коэффициент, зарплата была в 10 раз больше, – говорит Виктор Филиппович. – Некоторые заворачивали дозиметры в специальную оболочку, чтобы прибор меньше показал. Нет превышения значений, можно оставаться и работать. Человек возвращался, покупал машину, а поездить на ней не успевал.

Ученый дважды ездил в Чернобыль в 1987 и 1988 годах. Привозил на станцию детекторы и обучал специалистов работе с ними.

На месте снизить уровень радиации было практически невозможно. Около 50 населенных пунктов в Гомельской области были расселены. Рассказывая о последствиях радиационного загрязнения, иркутские ученые вспомнили так называемый «рыжий лес».

– Авария произошла весной, а к осени высокий сосновый молодняк превратился в красный. Деревья высохли. Если бы его подожгли, то все, что в нем накопилось, разлетелось бы по территории, – говорит Виктор Ивашечкин. – Поэтому бульдозерами рыли траншею и деревья туда пытались загнать, чтобы не фонили.

Уровень радиации измеряли по всей территории населенных пунктов и в помещениях. Людям на неделю выдавали дозиметры, затем приборы собирали, измеряли показания и снова раздавали их местным жителям.

До 1990 года в иркутском научном институте изготовили около двух миллионов детекторов. Их поставляли во все центры индивидуального дозиметрического контроля, созданные тогда в стране. В 1991 году производство дозиметров запустили на Ангарском элетролизнохимическом комбинате (АЭХК). За свою разработку иркутские ученые совместно с сотрудниками АЭХК в 2005 году получили премию Правительства РФ по науке и технике.

– Сейчас все измерительные комплексы индивидуального дозконтроля в России снабжаются нашими детекторами, – добавляет Александр Непомнящих.

Награда для ликвидаторов

Каждый год 26 апреля ликвидаторы последствий аварии на Чернобыльской АЭС собираются вместе. В Иркутске осталось восемь человек из той группы ученых, остальные переехали, кого-то уже нет в живых.

Статус «ликвидатор аварии» учредили в 1989 году. Знак участника ликвидации и удостоверение получили около 600 тысяч человек. Государством вводились определенные льготы: выход на пенсию в 50 лет, бесплатные путевки, льготный проезд, выплата денежной компенсации.

Виктор Ивашечкин вспоминает, списки от института подали наспех, не включили пять человек. За удостоверениями и знаками для коллег он специально ездил в Москву. Поездка совпала с еще одним переломным моментом в истории страны.

– Поехал в Белый дом, а там бардак, нашел нужный кабинет, забрал удостоверения и знаки. Вернулся в Иркутск 18 августа, а 19 августа в стране произошел путч. Если бы опоздал на два-три дня, то никого бы там точно не нашел. Надо мной ребята шутили, что съездил, организовал путч и вернулся, – вспоминает Виктор Филиппович.

Фото — Анастасия Влади

Беседовала Алина Вовчек, IRK.ru