«Сложно жить, когда наступает апатия». Репортаж из социальной столовой

Я подошла за 15 минут до открытия столовой. Никого. Через несколько минут стали подходить люди: сначала высокий мужчина сел на скамейку неподалеку. Потом к нему присоединились еще несколько. Заметив меня, они отошли за угол дома.

Пришел пожилой мужчина с рюкзаком за спиной, на вид лет 60-65. Привычным шагом подошел к скамейке и устало сел. Подхожу. Он, стараясь не смотреть на меня, дружелюбно ответил на приветствие. Оказалось, что мужчина уже давно ходит сюда. Рассказал, что находится не за чертой бедности — живет в своей квартире, иногда балует себя колбаской, покупает изредка сосиски. Но денег хорошо питаться каждый день не хватает. «Родных нет, все умерли, справляюсь как-то сам», — сказал он и отвернулся.

На улицу вышла меня встретить сестра милосердия Елена. Вместе идем внутрь. Помещение под столовую Иркутской епархии выделила городская администрация в сентябре 2019 года — отдельно стоящее строение, обшитое сайдингом. При входе стоит умывальник и вешалка для одежды. Миновав небольшой коридорчик, мы попали в комнату. Стоят три столика, возле стены — пластиковые стулья, на тумбочке — несколько книг, есть место для молитвы с иконами. Здесь раньше и обедали. Сейчас из-за пандемии сестры выносят обед нуждающимся в помощи в пакетах и на улице раздают людям.

Елена рассказала, что каждый день во время раздачи еды приезжают сотрудники охранного агентства, которые смотрят за порядком. Организация помогает епархии бесплатно. «Ситуации бывают разные, а мы, женщины, здесь находимся одни: я и повар Светлана. Это сейчас вышли, еду отдали и зашли в здание обратно. А раньше все с нами находились в одном помещении. А люди приходят разные и с разными намерениями», — поясняет женщина. На кухне установлена тревожная кнопка, которой, к счастью, сестрам не пришлось пока воспользоваться.

По словам Елены, те, кто приходят сюда, редко обращаются за помощью. Были случаи, когда просили купить билет, чтобы вернуться домой, в другой город. Но денег сестры не дают, а с благословения батюшки покупают билет сами, отвозят человека на вокзал, чтобы убедиться, что он сел на поезд. «А то могут и сдать ведь билет, всякое бывает», — поясняет Елена.

За бесплатной едой в социальную столовую на Сурикова приходят совершенно разные люди: пенсионеры, безработные, инвалиды, бездомные, матери-одиночки. Кто-то годами ходит, а есть и те, кто недавно из-за пандемии остался без работы и средств к существованию.

Помимо столовой и небольшой кухни есть комната с двухэтажными кроватями. До пандемии люди при необходимости могли остаться на ночь. Сейчас она закрыта. Также здесь оборудован медпункт — стоят стол, кушетка, шкаф с лекарствами. Перекись водорода, хлоргексидин, йод, зеленка, лейкопластырь и бинты. Есть все необходимое, чтобы наложить повязку, обработать рану, измерить давление и температуру. Однажды, вспоминает Елена, пришла девушка, видно, что наркоманка, с рваной раной на ноге. Мы обработали порез и забинтовали. Но вот скорую вызывать не приходилось. Получив еду и медицинскую помощь, люди спешат уйти.

В социальном учреждении есть и две душевых комнаты. В основном помыться приходят бездомные. «Мы их знаем в лицо, даем по возможности две порции еды, — говорит Елена. — Многие ходят к нам по несколько лет».

Как оказалось, жильцы соседних домов недовольны таким соседством и периодически жалуются, что во дворе обираются «бомжи и пьяницы». «Мы стараемся быстро раздать еду. Организуем раздачу так, чтобы люди приходили ровно к часу, а потом сразу расходились», — поясняет Елена.

В условиях пандемии всю еду сестры раскладывают в одноразовую посуду. Отдельно в пленку заворачивают приборы, пластиковую вилку и ложку, а также салфетку. Сегодня среда — постный день. Светлана и Елена приготовили макароны с подливкой из сайры, салат из капусты и красного перца. К каждой порции кладут по два кусочка хлеба и печенье.

13:00. Елена и Светлана выносят еду в пакетах. Увидев сестер, люди поспешили к ним. Кто-то тихо берет и быстро уходит, не проронив ни слова. Кто-то тепло благодарит. Есть и те, кто просят вторую порцию для себя, на вечер, или знакомого.

Елена внимательно смотрит на тех, кто пришел.

— А где остальные? — спрашивает она.

Оказалось двое мужчин ушли, не дождавшись еды. Они увидели меня, незнакомую девушку, и поспешили скрыться. Елена пояснила: люди, которые приходят сюда, боятся, что их узнают или увидят близкие или родные, а кто-то даже находится в розыске.

Еду раздали. Я подхожу к мужчине, который попросил еще одну порцию обеда. Зовут Сергей, на вид 35-40 лет. От него сильно пахнет алкоголем.

— Перед тем, как они сюда переехали, кормили в другом месте — я туда ходил. Здесь хорошее помещение, уютное. Сейчас вот с собой дают обед. А так здесь можно было посидеть, отдохнуть в нормальных условиях. С работой всегда было сложно — с трудом хватало на жизнь. А с начала года так вообще не могу найти, даже случайных заработков нет. У меня семья, как-то надо выживать. Что здесь беру, то и едим, — говорит он.

Подходит еще один мужчина, в спортивных штанах и рубашке. Оказывается, Владимир — бывший врач-анестезиолог, работал в больнице в Улан-Удэ.

— Еще в 30 лет не мог подумать, что буду просить помощи. Был врачом. И все потерял, из-за алкоголя, — говорит мужчина и опускает глаза. — Уходил в запои все чаще и дольше. Сейчас подрабатываю разнорабочим. Работы не так много: один день есть, три дня нет. Нет работы и, соответственно, денег на еду. Мне подсказали об этом месте в храме. Работу сложно всегда было найти, особенно таким, как я, а теперь и тем более. В Улан-Удэ есть семья, жена и дети, а я приехал на заработки. От хорошей жизни никто сюда не придет. Стараюсь ни с кем здесь не общаться. Люди разные приходят, могут и по голове дать, снимут последние ботинки.

— А сейчас выпиваете? – спрашиваю я.

— Бывает. Без алкоголя уже никак, — растерянно отвечает он.

Мужчина говорит, что старается держать себя в руках, но с каждым днем жить становится все сложнее и сложнее. Было время, когда ходил голодным по несколько дней. Сейчас спасает социальная столовая.

Ко мне подходит мужчина. От него также пахнет спиртным. «Вы корреспондент? А, тогда ладно», — говорит он. Оказалось, мужчина приехал в Ангарск из Красноярска к своему приятелю несколько месяцев назад, которого потом убили. Долгое время мужчина жил на улице, сейчас — в Иркутске у своего знакомого. Планирует вернутся домой на попутках.

— Там ведь у меня свой дом, не подумайте, я не бомж, просто так получилось, — отворачиваясь, говорит он, берет обед и уходит.

С фотографом зашли обратно внутрь. Сестры накрыли нам стол и предложили с ними пообедать. Не успели сесть, как кто-то постучался в дверь. С Еленой выходим на улицу.

— Опаздываете, — строго говорит Елена пришедшему мужчине, — приходите вовремя, к часу.

Пока сестра Елена идет за обедом, я спрашиваю мужчину, как давно он ходит сюда. Выяснилось, две недели.

— Сейчас не работаю, — буркнул он. — Временные трудности, с работой не получается. Из-за коронавируса не берут даже машины разгружать. Денег нет. Знакомые посоветовали сюда обратиться, сказали, можно бесплатно поесть — теперь сюда и хожу.

От мужчины пахнет алкоголем, у него грязная одежда и разбито лицо. Елена выносит обед, и он спешит уйти.

Последним в этот день пришел пожилой мужчина. Представился Владимиром Владимировичем. Полтора года назад умерла его жена — ее сбила женщина на пешеходном переходе в Академгородке. «Я в тайге в Бодайбо был, приезжаю — а ее уже и нет в живых». А через полгода умерли и родители. И до этого выпивал, признается мужчина, а после этого стал еще больше. «Сложно жить, когда наступает апатия, и ты уже не знаешь, для чего надо просыпаться по утрам», — говорит он.

— Мне 65 лет, уже на пенсии, которой только и хватает на оплату коммуналки. Со мной сейчас живет брат, он ослеп. Дети уже выросли и разъехались. Одна дочь живет в Красноярске, другая в Ростове.

— Дети звонят или приезжают? — осторожно спрашиваю я.

— Нет, у них своя жизнь, — задумчиво отвечает он. — Я ведь был ведущим геологом. Меня высоко ценили как специалиста. Есть диплом геммолога. Всю Сибирь знаю. Я потомственный геолог. Папа — Арсентьев Владимир Прокопьевич — известный геолог, доктор наук. Прокопий Иннокентьевич — дедушка, он составлял военные карты.

Мужчина вспомнил о своих поездках на Дальний Восток. Рассказал, как был счастлив, находясь на берегу Тихого океана, мечтал увидеть Аляску — планировал ее однажды посетить в составе научной экспедиции. Но не получилось.

— Да, моя жизнь не такая, как у большинства. Но ущербным я себя не считаю, — говорит Владимир Владимирович.

— Выпиваете? — спрашиваю я.

— А как сейчас без этого? Алкоголь абстрагирует меня от действительности и воспоминаний, — почти шепотом отвечает он.

Разговор с Владимиром произвел на меня большое впечатление. Ведь здесь ожидаешь увидеть кого угодно, но не людей с хорошим образованием, начитанных и умных. А сейчас они вынуждены приходить сюда, за бесплатными обедами, а, возможно, и общением, так как одиноки уже очень давно.

Анастасия Маркова, IRK.ru
Фото Маргариты Романовой

Анастасия Маркова, IRK.ru