Елена Вавилова: как живет рассекреченная разведчица-нелегал

«Для наших родителей мы были переводчиками, которые по приглашению работали за рубежом»

Елена Вавилова родилась в Томске. В родном городе она окончила исторический факультет Томского государственного университета и вскоре после выпуска начала подготовку к работе в качестве разведчика-нелегала (разведчик, который работает в иностранном государстве под видом гражданина этого государства или какой-либо третьей страны. — Прим. ред.). Более 20 лет Елена Вавилова под именем Трэйси Ли Энн Фоли входила в российскую сеть разведчиков-нелегалов, работавших в Канаде, Франции и США. С 1999 года и до ареста вместе с мужем Андреем Безруковым и двумя сыновьями Елена жила в пригороде Бостона, Кембридже, штат Массачусетс, где работала агентом по недвижимости.

Елена, за границей вы провели 23 года, работали в разных странах. Сложно было перестраиваться?
— Нет. Нас к этому готовили, в этом заключалась суть работы. Мы работали во Франции, Канаде и последние 10 лет в США, поэтому во время подготовки, еще в СССР, которая длилась несколько лет, мы изучили несколько языков, культуру каждой страны, манеру поведения местных людей и даже особенности их менталитета. Поэтому мы ехали уже подготовленными для работы в этих странах.

А какими навыками и знаниями нужно обладать, чтобы стать разведчиком?
— В этой профессии нужно быть незаметным, так как люди не должны вас запомнить, если состоялся даже мимолетный разговор. В такой работе важна гибкость характера: нужно легко подстраиваться под обстановку, под любого собеседника, чтобы спокойно разговаривать с людьми разного уровня — и с представителем политической элиты, и с простым рабочим — ведь в каждом отдельном случае нужно показать соответствующий уровень знаний и образования.

Работа предполагает жизнь за рубежом, нужно выдавать себя за представителя другой национальности, поэтому в первую очередь необходимо полностью слиться с тем окружением, в котором ты работаешь. Мои коллеги, разведчики-нелегалы, очень быстро перенимали национальные черты — манеру говорить, вести себя — и становились похожими на мексиканцев, французов, американцев. Поэтому, чтобы встроиться в общество, в котором предстояло работать, мы изучали, в том числе национальные особенности.

А как вас готовили к работе в разведке в СССР?
— Подготовка каждого нелегала проходила индивидуально, преподаватели занимались с нами отдельно. Перед нами стояла сложная задача – подготовиться к работе, не имея опыта даже общения с иностранцами. А как в таком случае изучить культуру и менталитет? Первоначально только через язык. Мы начали с изучения французского языка: смотрели фильмы на больших видеокассетах, запоминали манеру общения героев, диалоги, их жесты — по сути, сами были актерами. На завершающем этапе с нами работал носитель языка — француз-коммунист, который жил в Советском Союзе и был женат на артистке цирка. И, несмотря на то, что он жил в СССР, он кардинально отличался от русских людей, и общение с ним очень помогло понять и перенять черты характера и поведения французов.

«Надо всегда быть начеку: если за кем-то из близких установят слежку, даже случайные слова могут выдать, и нелегала раскроет контрразведка»

Однажды нас поселили на неделю в загородном доме, в котором полностью воссоздали быт западного мира. Там я впервые увидала тостер, стиральную машину-автомат. Мы общались между собой только на иностранном языке, смотрели зарубежные фильмы, полностью имитируя жизнь в другой стране. Периодически к нам приезжала женщина, которая «играла» иностранку, спрашивала нас о жизни в предполагаемой стране, а мы отвечали ей так, как будто сами являемся ее жителями — так проверяли наши знания, уровень владения языком. Спустя много лет я узнала, что она в свое время также работала разведчиком-нелегалом и по возвращении на родину стала инструктором.

Но, конечно, в таких вакуумных условиях подготовиться ко всем аспектам заграничной работы было невозможно; и последовало несколько тренировочных выездов, во время которых мы должны были сыграть роль иностранцев. Например, так я впервые на один день оказалась в Берлине. А дальше мы посетили несколько нейтральных стран с несложными, с точки зрения пребывания там, условиями. Мы придумывали легенду своей жизни и хобби, чтобы больше походить на обычных туристов. Например, мой супруг интересовался коваными ограждениями, их историей, и по приезде в другую страну всегда их фотографировал; а я якобы собирала детские игры по всему миру. Затем поехали в Северную Америку, в Канаду, где началась наша первая полноценная работа.

Что ваши родные знали о вашей профессии?
— Близкие ничего о ней не знали. Мы выбрали такую стезю, в которой было много тайного и секретного, но это было необходимо для эффективной работы — чтобы избежать утечки информации. Родители думали, что мы переводчики, которые сначала переехали в Москву для работы в социологическом институте, а затем уехали по приглашению за рубеж. Но они не знали ни страны, ни подробностей нашего переезда. Когда появился Интернет и мобильные телефоны, сохранять режим полного инкогнито стало сложнее, так как было трудно объяснить близким, что сложного в том, чтобы написать короткое сообщение или отправить письмо по электронной почте. Но к тому времени они уже привыкли к такому скудному общению и лишних вопросов не задавали. Они знали, что мы сделали свой выбор, довольны своей жизнью — и этого было достаточно.

Для нас невозможность общаться с родными стала определенным испытанием. К тому же, наши дети, родившиеся уже в Канаде, ничего не знали о нашей связи с Россией и никогда от нас не слышали русскую речь — для них мы были обычными канадскими родителями. Я переживала, что у моих детей не будет семейных встреч с родными, а праздники будут проходить без бабушек и дедушек. Чтобы они не чувствовали себя чем-то обделенными, в выходные мы всей семьей обязательно выбирались за город, а в каникулы путешествовали по стране.

К сожалению, представление сыновей о России складывалось из информационного поля, которое их окружало, и это впечатление было не очень хорошим. Всю сознательную жизнь они прожили в США, а там русские в тех же фильмах представлены не с лучшей стороны. Но мы ничего поделать с этим не могли. Поэтому с супругом мы учили их думать, анализировать и делать выводы самостоятельно. Взрослея, дети стали интересоваться другими странами Европы, изучали их историю и языки, и впоследствии это помогло им пережить кризис, которой случился, когда нас арестовали.

Как вы с супругом разделяли обязанности?
— На мне была связь — я заводила знакомства, отправляла и принимала шифровки на азбуке Морзе, а Андрей — стратег, он прорабатывал тактику работы.

«Мы готовы были защищаться в суде, но отпираться уже не было смысла»

27 июня 2010 года Елена с мужем Андреем Безруковым были арестованы в результате предательства одного из кураторов резидентской сети. Их признали виновными в заговоре с целью осуществления деятельности в качестве незарегистрированного агента иностранного государства; и в числе десяти коллег супруги вернулись в Россию — в рамках двустороннего международного обмена заключенными шпионами между Россией и США.

Помните тот день, когда вас арестовали? Как дети отреагировали на тот факт, что вы русские разведчики?
— Для них это был шок, они не могли в это поверить. Только после того как в прессе появились наши лица, лица других разведчиков, они поняли, что это правда.

А вы лично знали человека, который вас предал?
— Нас арестовали целой группой — десять человек. Нас предал полковник СВР Александр Потеев, он был куратором и одним из руководителей нашей сети. Мы знали его лично, периодически с ним встречались, он многое о нас знал.

До ареста вы с супругом думали, как и где будете жить после выхода на пенсию?
— Чаще всего семейные пары разведчиков-нелегалов возвращались в Россию, когда их детям исполнялось 13-14 лет — это тот возраст, когда они могут выучить язык и приспособиться к новым условиям жизни, стать русскими. В России они становились преподавателями или наставниками для будущих разведчиков. Мы же приняли решение остаться в Штатах. Наши дети были уже большими (на момент ареста старшему сыну Елены исполнилось 20 лет. – Прим.ред.) они ничего не знали о нашей работе, и мы хотели, чтобы они и дальше жили спокойно, а это было возможно, только если мы бы остались жить там. К тому же, мы были эффективны в работе, имели много связей и прервать работу не могли.

В нашей группе был Михаил Васенков, ветеран разведки, который большую часть жизни прожил в другой стране, и решил остаться там до конца своих дней. На его решение отчасти повлиял и тот факт, что его женой стала перуанская журналистка, с которой он познакомился, находясь в Латинской Америке. Конечно, свой выбор он согласовывал с руководством: избранница была левых взглядов, и Центр одобрил его решение. Вместе с супругой, которая ничего не знала о том, чем он занимается на самом деле, они воспитывали двух сыновей (старший — от первого брака супруги, второй — их общий), и возвращаться в страну после 40 лет отсутствия, тем более после развала СССР, Михаил Васенков не мог и не хотел.

Мы рассматривали разные варианты, но все решил случай — предательство нашего коллеги в 2010 году.

Как с вами обращались американские спецслужбы? Тяжело было в тюрьме?
— После ареста ни я, ни другие задержанные разведчики никакой информации не выдали. Но по предъявленному обвинению было понятно, что американцы получили подробные сведения о нас, включая наши настоящие имена; и на легкий исход дела мы не надеялись.

До ареста мы понимали, что нас могут рассекретить, и обсуждали, что делать в этом случае. Мне супруг сказал, если это произойдет, он возьмет всю вину на себя, чтобы мне, так сказать, облегчить участь. Но, когда нас предали, назвав, в том числе, и мое имя, этот план был бесполезен. Мы были готовы бороться в суде, но уйти от ответственности не получилось бы — и мы это понимали.

В тюрьме было непросто, но американцы вели себя с нами корректно. Никаких грубостей, избиений и пыток не было, более того, они даже с уважением отнеслись к нам. В России журналисты писали, что Михаил Васенков (Михаил Васенков был одним из десяти разведчиков, которых рассекретил Александр Потеев. — Прим. ред.) якобы подвергся жестоким пыткам в американской тюрьме, но это было неправдой.

Мы недолго пробыли в тюрьме, вскоре нас обменяли на Игоря Сутягина, Сергея Скрипаля, Александра Запорожского и Геннадия Василенко, задержанных за шпионаж в России (обмен разведчиками состоялся в июле 2010 года в аэропорту Вены, после чего всех освобожденных россиян отправили домой. — Прим. ред.). Мы вернулись в Россию с детьми, и было непросто адаптироваться в фактически уже новой для нас стране, но мы смогли.

Как вы решились на рождение детей, понимая, что вас могут рассекретить в любой момент?
— Дети появились, когда мы жили в Торонто. Мы хотели иметь детей еще в период подготовки, нам хотелось полноценной семьи. Многие семейные пары среди разведчиков-нелегалов не решались, находясь на оперативной работе за границей, заводить детей во время холодной войны. Они боялись ареста и неопределенного будущего. Были случаи, когда пары заводили детей до отъезда из СССР, и им приходилось оставлять их на родине — у родных или в интернате, — так как строить жизнь «с нуля» под прикрытием с детьми было невозможно. Мы так не хотели, поэтому решили завести детей после отъезда, и это не запрещалось.

«Дети придавали нам определенную „нормальность“, и к нам было больше доверия»

Конечно, старшее поколение вспоминало фильм «Семнадцать мгновений весны» и радистку Кэт, которая «прокололась» во время родов, когда кричала по-русски. Но я была в себе уверена: языком на тот момент владела в совершенстве — видела сны и думала только на английском языке. Правда, я отказалась от анестезии, чтобы лучше контролировать себя, также Андрей присутствовал на родах. Все прошло хорошо, а через четыре года родился второй наш сын.

Наша профессия важна для нас, но это не вся наша жизнь — без семьи жить нормально нельзя. Да, мы понимали, что может случиться что угодно — через три-пять-десять лет; в итоге мы проработали 23 года, и для нас иметь семью было важно.

«В 2000 годах Россия не придала значения усиливавшемуся влиянию США»

После возвращения в Россию Елена Вавилова стала читать лекции, работать бизнес-консультантом, а затем нашла себя в писательстве. Было опубликовано несколько ее романов, которые, как признается Елена, во многом являются автобиографичными.

После возвращения в Россию вы быстро смогли привыкнуть к новой жизни?
— Понадобилось несколько месяцев, чтобы освоиться, хотя в бытовом плане для нас это стало своего рода испытанием (улыбается). Например, за время нашего отсутствия изменился русский язык, и многие выражения нам были непривычны, и потребовалось несколько месяцев, чтобы «разговориться». Пришлось учиться заново писать. Кроме этого, нам нужно было получить российские документы, и мы столкнулись с бюрократией: пришлось походить по разным инстанциям. Шокировало, как российские водители ведут себя на дорогах, нам казалось, что все ездят беспорядочно, и какое-то время мы боялись ездить на машине. Мы не знали современную российскую культуру — ни певцов, ни актеров, ни писателей, и все удивлялись, что мы не знаем песню Лепса «Рюмка водки на столе» и не смотрели фильм «Брат». Параллельно знакомили детей со страной, для них все было непривычно.

Наверняка, пока вы жили в США, у вас появились друзья. Вы общались с ними после возвращения в Россию? Какая у них была реакция на ваше разоблачение?
— Признаюсь, многие из них испугались за свою карьеру и за свое будущее, но были и те, кто продолжил с нами общаться, в основном это были семьи с детьми, с которыми нас связывала уже крепкая дружба. Они не побоялись даже приехать к нам в гости в Москву, когда проходил Чемпионат мира по футболу. Сейчас мы поддерживаем связь, но уже общаемся реже.

Работая в США, вы понимали и видели предпосылки того, что произошло на Украине в 2014 году и происходит сейчас во всем мире?
— К сожалению, да. Когда начались обострения с Украиной, мы вспомнили события в конце 90-х годов, когда мы прибыли в США, и Андрей (супруг) начал учиться в Гарвардской школе государственного управления. И там, оказавшись в академической среде, мы получали информацию о том, что американцы начали активно работать с военной элитой Украины. Причем была видна тенденция: сначала они работали с людьми старшего возраста, офицерами, а через несколько лет — с более молодым поколением, которым в Америке устраивали месячные курсы обучения. И тогда уже стало понятно, что американцы воспитывают украинскую военную элиту для своих целей.

Такая попытка открытого влияния на Украину была очевидна для нас; мы передавали эту информацию, подобные сведения шли и из других источников. Но разведка — это организация, которая собирает информацию и передает ее, а вот какое решение принимается на ее основе — зависит от людей у власти. Думаю, можно говорить о недальновидности тех политиков, которые не придали особого значения этому, посчитав, что дружественная страна (Украина) не пойдет против нас; возможно, на тот момент у нашей страны были другие приоритеты.

Очень важно иметь сеть нелегальной разведки особенно сейчас, когда страны высылают российских дипломатов, и в таких условиях получить какую-либо информацию крайне сложно. Наша задача состояла в том, чтобы войти в круг людей, которые формировали политику и знали, что будет происходить в ближайшие три-четыре года, чтобы предупредить тот или иной процесс. Все это невозможно без внедрения людей, даже при использовании технически современных средств связи.

Как считаете, насколько быстро Россия сможет справиться с экономическими проблемами и выйдет из кризиса?
— Американцы работают методично и очень основательно. Они умеют выстраивать процессы, в том числе процессы влияния через культуру, информационные технологии, направляя на это колоссальные деньги. И сейчас-то мы видим, что это началось уже вскоре после окончания Второй мировой войны, когда две великие державы, СССР и США, оказались самыми сильными в военном и политическом отношении и обрели наибольшее влияние на послевоенный мир. Со временем противостояние двух блоков усиливалось созданием их военно-политических и экономических организаций, и США поставили задачу стать единственной в мире сверхдержавой. Они работали «вдолгую» и, повторюсь, методично, на это у них были ресурсы.

«В 2000-х влияние американцев начало усиливаться на постсоветском пространстве — не только на Украине, но и в Средней Азии, но в России этому не придали значения»

В СССР мы, победившие фашизм, открывшие путь в космос, живущие на огромной территории, испытывали гордость за свою державу; тогда казалось, что мы можем противостоять Штатам и даже жить, так сказать, дружно в одном большом мире. Но мы доверились западному образу жизни, прежде всего, в информационном плане, переняв у них программы и телесериалы, а затем и материальные блага. Можно сказать, мы поддались соблазну, но это можно объяснить: людям хотелось жить лучше. Возможно, если бы Советский Союз не распался, была бы совершенно другая ситуация, но это произошло, и влияние Запада стало усиливаться.

И сейчас нам нужно создавать свои технологии, да, с опозданием, и это будет непросто, но Россия должна обрести независимость, чтобы восполнить дефицит, возникший из-за санкций, и преодолеть экономическую блокаду. Почему мы не сделали этого раньше? Отчасти из-за особенностей менталитета: русские люди умеют хорошо и эффективно работать в условиях кризиса, что и происходит сейчас.

Что ждет мир и Россию в геополитическом плане?
— Сейчас идет вторая холодная война; по моим ощущениям, она еще острее, чем была в советское время. Можно провести параллель с тем, что происходило до начала Второй мировой войны, в том числе речь и о технологической революции. Россия окрепла за последние годы, и это мешает Западу осуществлять свои планы; мы переходим сейчас на новый технологический цикл, что несет много изменений и в обществе, и во всем мире. Борьба за природные ресурсы будет продолжаться, и, к слову, во многом наше противостояние подогревается этой борьбой, так как ресурсов у нас много.

Глобальный мир ушел, гегемония доллара будет и дальше разрушаться, и постепенно произойдет раскол на различные центры развития, страны и блоки — и мы придем к многополярному миру. Не только Россия, но и другие страны осознали, что невозможно и дальше зависеть, в первую очередь в технологическом плане, от США, и пришло время создавать что-то свое. Но России для развития экономики не хватает рынков сбыта — да, мы можем что-то производить, но кому это продавать? В этом плане определенный интерес для нас представляют Азия, Ближний Восток и Африка, но сейчас нам нужно убедить эти страны, что наши технологии не хуже западных, — работы в этом направлении предстоит много.

Вы уже выпустили несколько книг и сейчас работаете над следующей — о чем она?
— Несмотря на то, что все книги являются художественными, там много и автобиографичных моментов. В первом романе «Женщина, которая умеет хранить тайны» описаны несколько реальных ситуаций, в которых мы с Андреем оказывались, находясь на службе. Сейчас я работаю над продолжением истории о российской разведчице, которая работает под прикрытием в Гонконге, к слову, героиня этого произведения, Даша, родом из Иркутска.

Беседовали Анна Суркова и Анастасия Маркова
Фото Маргариты Романовой