Согласным во всём и со всеми быть решительно невозможно. Причём, невозможно буквально в ежедневном, постоянном режиме. Вы не согласны с тем, что за соседний столик принесли заказ раньше, чем вам, хотя они пришли позже. Вы не согласны, что преподаватель утверждает, будто вы не старались. Вы не согласны, что начальник полагает (условного) Иванова более продуктивным сотрудником. В конце концов, вы не согласны с тем, что Пенсионный фонд Российской Федерации чего-то там заморозил, хотя вам до пенсии ещё и дожить бы надо. Что уж говорить о том, насколько каждый из нас не согласен с поведением водителей на дорогах, манерой поведения работников регистратуры в государственных поликлиниках и тем, что Пушкин умер, а Дантес, дрянь такая, дожил до 83 лет.
Но несогласие само по себе — само по себе. Оно может остаться глубоко внутри вас и никак не проявиться (хотя и поговаривают, будто всё держать внутри себя – вредно для пищеварения). А может проявиться — и это называется протест.
Протест может иметь самую разную форму. Для кого-то собраться с духом и пискнуть «Я бы попросил!» — подвиг десятилетия. А иной протестует по 3 раза в неделю по фингалов под глазами. Заслуживает внимания, мне кажется, 2 вещи: цель протеста и способ его манифестации.
Возьмусь за примеры, лежащие на поверхности, — за протест молодости. Тем паче, этом протесту в последние дни уделено много внимания — по известным всем причинам. Но я сейчас не о них.
Кризис подросткового возраста, как известно, существует не для того, чтобы доводить родителей до истерики, новых седых волос и эскапизма в алкоголь\шоколад. Его цель — создать условия для отделения молодой особи от родительской семьи. Прежде всего, психологические. И поскольку родители, как правило, дай им волю, хрен когда разрешат попробовать сигареты, — я пойду и закурю на Набережной, чтобы все видели. Все видели — кто-то рассказал: родители в истерике, скандалы, расследования, хлопание дверьми. В общем, все те события, которые способствуют разрыву пуповины. Ибо дитятко уже в таком возрасте, что пуповина… ну, как бы просто не нужна. Хотя от этого и страшно обеим сторонам.
Я к тому, что здесь процесс по форме бесцельный и бесячий, но по сути — вполне себе целенаправленный. С этим всё понятно.
В каких ещё случаях, почему и как ещё люди протестуют? И — зачем?
Когда: на работе.
Почему: ну, придумайте сами — зарплата маленькая, Иванова повысили, отпуск не дали, мечтал всегда на скрипке играть вместо «здравствуйте, клиентская служба*-банка».
Как:
Зачем: восстановить справедливость.
Когда: в личной жизни.
Почему: бросил парень, жена не рвётся «исполнять супружеский долг», муж носки бросает уже 15 лет, мама никак не перестанет твердить, что Нинка её подружки — лучший вариант…
Как:
Зачем: восстановить справедливость.
Когда: в политике.
Почему: всё плохо, всё хуже, чем «у них», парень бросил, девушка бросила, права и свободы нарушаются, экономика в анусе, Барак Обама в подъезде гадит.
Как:
Зачем: восстановить справедливость.
Какие можно заметить закономерности?
Во-первых, личные стимулы могут стать поводом для протеста в иной сфере. То есть ИНОГДА мы используем повод для протеста, чтобы выразаить протест просто ради выражения протеста. В том числе, тогда, когда не в состоянии, по различным причинам, выразить его в ситуации, его породившей.
Во-вторых, способы выражения протеста ещё более разнообразны, чем поводы для него — поэтому в примерах выше «как» не заполнено. Да как угодно! Исходя из написанного выше, что причина и повод могут относиться к совершенно различным и вообще не связанным друг с другом сферам, вопрос «как?» тонет в многообразии ответов. Всё очень сильно зависит от личности протестующего, его социального положения, воспитания (извините, не нашёл термина лучше) и — пожалуй, самое важное, — готовности причинить боль\вред другим ради реализации протеста.
Заметьте, я говорю «реализации протеста», а не «восстановления справедливости». Думаю, разницу между этими двумя процессами пояснять не стоит — равно как и между их результатами.
Давайте ещё скажем пару слов о протесте политическом. В отличие от протеста личного или рабочего, здесь довольно сложно выйти из ситуации, сохранив статус-кво. Если вы с кем-то расстаётесь — что ж, сколь больно бы ни было, можно жить дальше. Надеяться, что встретишь настоящую любовь, или, наоборот, принять решение, что ограничишься теперь правилом «ночь — и никаких звонков после» — неважно. С работой примерно то же: можно расстраиваться из-за времени, потраченного на эту организацию, но всегда (почти) можно найти иную работу — с надеждой, что тут тебя будут ценить чуточку больше. Или готовностью съесть любого, кто встанет на пути к повышению. То есть, по большому счёту, вы можете личный или рабочий протест выразить — а потом, если вы не получили приемлемой (на ваш взгляд) реакции, просто покинуть ситуацию – уйдя от человека, сменив работу и т.д. В политическом протесте так не работает. Если с той стороны нет реакции — вы не можете просто покинуть ситуацию, не понеся, хотя бы в своих глазах, каких-то потерь и без какой-либо их компенсации. Что уж говорить, если реакция с той стороны не такая, какой вам бы хотелось: тут потери неизбежны в принципе.
Мне кажется, тут важны 2 вещи: первая — это то самое, с многоточиями «как». Есть ли возможность у протестующих выразить свой протест общественно безопасным и приемлемым для второй стороны образом? Вторая — тоже «как»: как именно вторая сторона реагирует на протест?
Мне думается, что ответы на эти два «кака» определяют… всё.
И если нет версии ответа, которая хотя бы минимально удовлетворяет обе стороны, это очень грустно. Для всех.
