«Омерзительная восьмерка»: о новом фильме Тарантино

Вскоре после Войны Севера и Юга в заснеженном Вайоминге встречаются восемь негодяев. Метель загнала их на постоялый двор «Галантерея Минни». Живыми оттуда явно выберутся немногие, слишком уж большие ставки на кону.

Охотник за головами Маркис Уоррен (Сэмюэль Л. Джексон) прибыл сюда со стопкой бандитских трупов, оцененных в несколько тысяч. К руке его коллеги Джона Рута (Курт Расселл) пристегнут наручниками живой «товар» — разбойница Дейзи Домергу (Дженнифер Джейсон Ли), стоящая все 10 тысяч. А кто-то из оставшихся пяти мерзавцев — наверняка ее сообщник.

Восьмой фильм Квентина Тарантино оказался самой упоительной новинкой проката со времен седьмого фильма этого же режиссера — «Джанго освобожденного» 2012 года. При этом не обошлось без отменных тарантиновских сюрпризов. Трудно было ожидать, что в 2015 году Квентин вернется к той стилистике, с которой он начинал. Однако здесь мы наблюдаем именно это.

До премьеры многим казалось, что второй вестерн подряд — заведомый самоповтор. Но «Восьмерка» далека и от «Джанго», и от «Бесславных ублюдков», и от «Убить Билла». Зато схожесть с «Бешеными псами», дебютным шедевром Тарантино, тут налицо.

В «Бешеных псах» тоже было восемь основных героев, пусть и не столь омерзительных. Это тоже была мастерски написанная камерная пьеса с неторопливыми диалогами, перемежающимися эффектными вспышками насилия. Наконец, и в «Псах», и в «Восьмерке» снялись Тим Рот и Майкл Мэдсен — типично тарантиновские актеры.

Многие скажут, что сравнение «Омерзительной восьмерки» с ранним Тарантино некорректно: тогда были шедевры, а нынче лишь паразитирование на прежних достижениях.

Квентин вернулся к своим фирменным играм с нарративом, от которых впервые отказался лишь в «Джанго». Фильм поделен на пять глав, иные фрагменты показываются здесь дважды, в середине есть пространный флешбэк — и так далее. В общем, всё как мы любим еще со времен «Бешеных псов» и «Криминального чтива».

Практика показала, что своими фильмами Тарантино опережает время. Сколько зрителей хотели поставить на Квентине крест еще после «Убить Билла», а многие ли сегодня сомневаются в величии той дилогии?

Пожалуй, единственная работа Тарантино, заслужившая моментальное признание у массового зрителя, это «Джанго освобожденный». Это был блестящий, на все сто процентов удавшийся эксперимент, доказавший, что Квентину подвластны все аудитории.

Но Тарантино не был бы собой, если бы в следующем фильме не пошел по прямо противоположному пути. «Омерзительная восьмерка» — агрессивная, циничная, неуютная, безжалостная, для многих зрителей мучительная картина. Тут много юмора, но весь он висельнический.

Здесь масса поразительных съемок (могучий оператор Роберт Ричардсон) и прекрасной музыки (великий композитор Эннио Морриконе), но в самом повествовании неизменно главенствует отталкивающая гнусность, уродливость. Да-да, той самой омерзительности из заглавия здесь действительно по максимуму.

Но Тарантино — гений парадокса. Ему удалось по-настоящему эстетизировать насилие посредством кинематографа. В его фильмах литры пролитой крови образуют на экране пленительную палитру, вызывающую невольное восхищение.

«Омерзительную восьмерку» допустимо всерьез назвать очаровательным фильмом. Все герои ужасны с головы до пят и до мозга костей, но сама картина полностью прекрасна с первого до последнего кадра.

В российский прокат «Восьмерка» вышла одновременно с «Выжившим» — еще одним зимним вестерном, действие которого разворачивается почти в тех же краях, только на несколько десятилетий раньше. Но в остальном между этими фильмами нет ничего общего, как и между их авторами Тарантино и Иньярриту. Как ни симпатизируй «Выжившему», это все-таки конъюнктура, пусть очень талантливая, голливудский мейнстрим, заточенный под «Оскар».

«Омерзительная восьмерка» — совсем другое дело. Это настоящее искусство, кино, сделанное с душой и для души. А то, что фильм повествует о столь неприглядных вещах, не имеет никакого значения в контексте подлинной художественности. Алексей Балабанов, пожалуй, лучший российский режиссер за последние 20 лет, и не такое снимал, но все равно остался лучшим, поскольку тоже обладал идеальным кинематографическим чутьем.

Так уж сложилось, что первейшие киношники современности (Триер, Ханеке, братья Коэны) в основном воспевают низкие страсти, презренные инстинкты. Тарантино — самый доступный и занимательный из этих «певцов». У него удивительно легкий режиссерский почерк, он озорник и остроумец; его фильмы — чуть ли не единственный удачный пример постмодернизма в кино.

«Омерзительная восьмерка» предсказуемо насыщена изящными цитатами. Фильм начинается этакой тарковщиной (предельно долгий план с распятием), а заканчивается глумливой псевдопатриотикой в духе обожаемого Квентином Серджо Леоне. Между этими сценами — десятки отсылок к десяткам старых вестернов. Но чтобы наслаждаться действием, вовсе не обязательно считывать все эти аллюзии. Они лишь придают фильму дополнительное измерение, которое интуитивно ощущается даже тем зрителем, который ни одного вестерна раньше не видел.

Возможно, кое-кого стоит еще раз предупредить, что «Восьмерка» — самый жесткий и жестокий фильм Тарантино. Но в данном случае это кажется излишним. Тот, кто смотрел хотя бы некоторые из семи предыдущих фильмов, знает, что от Квентина можно ждать чего угодно. Запретных тем для него нет, и это прекрасно. В тарантиновском мире возможно все — и все вписывается туда органично. Я другой такой киновселенной не знаю, где так вольно дышит режиссер.

Расписание фильма «Омерзительная восьмерка» в кинотеатрах Иркутска смотрите в нашей афише.