Битва за Москву
С середины октября 1941 года разгорелись ожесточенные бои на всех оперативных направлениях, ведущих к Москве. С 20 октября в городе и прилегающих к нему районах ввели осадное положение. Руководство страны приняло решение эвакуировать в Куйбышев (ныне Самара) ряд союзных наркоматов и дипломатических представительств. Туда же из столицы вывозили на хранение особо важные государственные ценности.
Сдерживание немецких войск под столицей СССР шло по всем направлениям. Фашисты прорвались на несколько десятков километров от центра города. Из москвичей сформировали 12 дивизий народного ополчения. Жители столицы рыли окопы, сооружали баррикады, участвовали в противовоздушной обороне города. В это время в Подмосковье ценой невероятных усилий наших солдат и прибывших на передовую первых сибирских дивизий удалось не допустить падения столицы.
Владимир Дмитриевич Тюменцев, уроженец Баяндаевского района, в 1940 году добровольцем ушел в армию, воевал на Западном, Северо-Западном, 2-м Прибалтийском и Волховском фронтах:
«В октябре 1941 года наша дивизия была направлена на Западный фронт. Прибыв в Подмосковье, войдя в состав 5-й армии, почти с ходу части дивизии вступили в кровопролитные бои. Сражались мы на можайском направлении, отражая бешеные атаки противника. Бои были тяжкие, мы теряли многих своих боевых товарищей. Не раз бывало, что шли мы в атаку с винтовками образца 1891—1930 годов, а фашисты поливали нас пулями из автоматического оружия. Но когда мы переходили в рукопашную, когда в ход шел приклад и штык, фашисты не выдерживали и спасались бегством. Наше мощное „Ура!“ и наши штыки наводили на них ужас.
Мы шли в бой с уверенностью, что победа будет за нами. Враг наседал, ежедневно мы отбивали по несколько атак, а он подбрасывал и подбрасывал свежие силы. Убывали наши ряды и от немецких снайперов-„кукушек“. Они маскировались в кронах деревьев, стреляли в нас со всех сторон. Особенно было тяжело, когда периодически мы попадали в полуокружение.
26 октября для меня под Москвой был последний бой, я был ранен в лесу. Пуля ударила в шею и вышла на затылке. С поля боя меня и еще одного раненого красноармейца вывел и проводил красноармеец Толстиков, уроженец Самары.
Что характерным было в то время? У нас была высокая дисциплина и организованность, дружба между людьми любой национальности. Мне запомнился, например, старший сержант Джуманьязов, казах, помощник командира взвода в нашей роте. Душа-человек, он постоянно и обучал нас, и водил в бой».
Леонид Иванович Сафронов, призван из Иркутска, во время войны прошел путь от Москвы до Берлина:
«Я встретился с войной в октябрьские дни 1941 года на Центральном фронте, когда мы дрались за небольшой городок Фатеж между Курском и Орлом. В то время я воевал в составе 5-го отдельного противотанкового полка. К сожалению, нужно отметить, что за два дня боев наш полк, состоящий из 36 расчетов, был полностью разбит, за исключением двух пушек. Но и немцам эта победа досталась дорогой ценой. После этого поражения мы вынуждены были отступить к Ельцу, где формировалась вышедшая из окружения 13-я армия».
Даши Санжиевич Боболоев, призван в октябре 1941 года из Бурятии, воевал в составе противотанкового дивизиона на Калининском, Брянском, Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах:
"В ноябре 1941 года в звании старшего сержанта я ехал в воинском эшелоне на запад. Почти сразу после выгрузки из состава мы почувствовали близость войны. Вдали слышался гул артиллерийских выстрелов, в небе кружили наши и вражеские самолеты. Это были дни тяжелейших оборонительных боев и мы, в составе 16-й армии, находились всего лишь в 60 километрах от Москвы.
Не теряя времени, мы двинулись к передовым позициям и заняли оборону. Ночь прошла в упорной работе по укреплению оборонительных сооружений: рыли окопы, готовили огневые точки для пушек и так далее. А утром — первый бой, запомнившийся мне на всю жизнь.
На наши позиции двинулись семь фашистских танков в сопровождении пехоты численностью до батальона. Шли немцы по широкому полю, раскинувшись веером. Это была настоящая психическая атака, напомнившая нам кинофильм «Чапаев». Но каждый из бойцов взвода четко знал свои обязанности. Я подал команду: «Приготовиться к бою!», и все напряглись, ожидая команды открыть огонь. Командир дивизиона решил подпустить фашистов поближе. Наконец приказ: «По фашистским гадам — огонь!». Из наших окопов грянули винтовочные выстрелы, зло и четко заухали 45-миллиметровые противотанковые пушки. Но враг продолжал приближаться, невзирая на потери. Я сам встал у прицела вместо раненого наводчика и прямой наводкой сумел подбить два танка. Еще один танк был уничтожен соседней пушкой.
Наконец гитлеровцы не выдержали нашего огневого удара. Сначала, видя, что часть танков подбита, остановились, затем, оставляя раненых и убитых, повернули назад. За этот бой я получил свою первую награду — медаль «За отвагу».
Второй этап немецкого наступления на Москву, более известный как операция «Тайфун», начался с 15 ноября 1941 года. Враг, не считаясь с потерями, стремился любой ценой прорваться к Москве. Но уже в первых числах декабря чувствовалось, что противник выдыхается. Из-за сопротивления советских войск немцам пришлось растянуть свои войска по фронту до такой степени, что в финальных сражениях на ближних подступах к Москве они потеряли пробивную способность.
Одновременно с этим, 6 декабря 1941 года, началось контрнаступление наших войск под Москвой. Хотя известно, что до начала нашего контрудара немецкое командование приняло решение об отступлении. Гитлеровские дивизии, неся большие потери, отступали на запад, тем не менее оказывая ожесточенное сопротивление.
Иван Игнатьевич Падалко, призван в Красную Армию из Иркутской области, воевал в стрелковых частях на Западном, Юго-Западном и Брянском фронтах:
«Во второй половине декабря 1941 года в составе 1166-го стрелкового полка 346-й стрелковой дивизии в должности помощника командира взвода принял участие в Тульской наступательной операции Западного фронта, осуществленной в ходе Московской битвы.
Гитлеровцы цеплялись за каждый населенный пункт, оборонялись до последнего. Потери были с обеих сторон большие, но, несмотря на это, в результате ожесточенных боев советские войска отбросили гитлеровцев на запад от Тулы на расстояние до 250 километров. На всю жизнь запомнились первые дни пребывания на фронте, наше первое боевое крещение. На фронт мы прибыли в новых белых полушубках и меховых рукавицах. Через пять дней непрерывных боев от батальона осталось не более 10 бойцов, а наше прекрасное обмундирование практически пришло в негодность.
Бои продолжались, мы освобождали населенные пункты, изматывая противника. Наконец, наше наступление приостановилось у города Белева, раскинувшегося по берегу реки Оки. Наши войска несколько раз пытались штурмом взять город, но каждый раз, встреченные ураганным огнем со стороны немцев, отходили, оставляя на льду реки трупы наших солдат.
Здесь-то впервые я и увидел боевой залп наших гвардейских минометов „Катюша“. Эффект от шквального огня „катюш“ был потрясающий, но об этом я узнал значительно позже, когда, продолжив путь на запад, мы прошли немецкие позиции, фашисты бежали, бросив в окопах оружие, обгоревшие трупы мертвых солдат и раненых».
Завершилось контрнаступление советских войск под Москвой 7 января 1942 года. Освобождая оккупированные города, многие советские солдаты впервые воочию увидели кровожадную и бесчеловечную сущность гитлеровских войск.
Анна Ивановна Куцак (Мишина), родилась и жила в Туле, в декабре 1941-го вступила добровольцем в ряды Красной Армии, в 1950 году переехала в Иркутск:
«В начале декабря немцы предприняли отчаянную попытку полностью окружить Тулу. Снова шли ожесточенные оборонительные бои. С северной стороны города оставался узкий коридор шириной до пяти километров. Город был словно в бутылке с узким горлышком. Но все же наши войска не дали фашистам окружить город. 6 декабря началась наступательная операция, осадное положение было снято, и вскоре враг был отброшен от Тулы на 120—130 километров».
Под давлением Сталина решено было перейти в общее наступление на всем фронте. Но далеко не на всех направлениях для этого были силы и средства. Поэтому только продвижение войск Северо-Западного фронта было успешным, они продвинулись на 70—100 километров и несколько улучшили оперативно-стратегическую обстановку на западном направлении.
Мария Алексеевна Леонова, в 1940 году закончила Иркутский медицинский институт, с июля 1941 года служила в рядах Красной Армии:
«Осенью 41-го наша дивизия была переброшена военными эшелонами под Москву. Прибыли ночью в пригород столицы, а утром, в составе стрелкового батальона, я была направлена на ликвидацию фашистского воздушного десанта. С помощью местных жителей нам удалось выйти на след немецких десантников. Завязался короткий бой, преследование. Часть фашистов была уничтожена, а часть взята в плен. Я впервые увидела настоящих фашистов. С какой надменностью и презрением они смотрели на нас!
Фанатики, они были уверены, что победят наш народ. Не зная русского языка, они твердили: „Москва капут!“. Но эта фашистско-немецкая спесь была сбита с них, когда сибирские дивизии уже через два—три месяца остановили наступление немцев под Москвой, а затем разгромили и отбросили их от Москвы.
Там, под Москвой, я участвовала в боях на Волоколамском и Смоленском направлениях. Бои были непрерывные и тяжелые. Наш медсанбат был постоянно загружен работой. Раненые бойцы поступали непрерывно ночью и днем. Не успевала обрабатывать одну группу раненых, как поступала новая. Оказав первую помощь, мы отправляли раненых на сортировочные пункты и в госпитали Москвы и Московской области. Сам медсанбат постоянно находился недалеко от переднего края, подвергался налетам фашистской авиации и артиллерийскому обстрелу.
На фронте я не раз видела зверства и звериный нрав гитлеровских вояк. После освобождения Волоколамска я видела ужасные злодеяния: по улицам города всюду были сооружены виселицы, на которых раскачивались трупы повешенных наших советских граждан. Некоторые трупы были еще теплыми. Так были убиты и пожилые мужчины, и женщины, и совсем молодые юноши и девушки».
Николай Александрович Кубарев, в 1941 году призван в Красную Армию из Иркутска, за годы войны прошел боевой путь до Берлина:
«Нас включили в состав 50-й армии. Здесь, под Москвой, мы участвовали в наступательной операции по разгрому калужской группировки немецких войск. Немцы, потерпев поражение под Каширой и Тулой, стремились закрепиться на рубеже реки Оки. Несмотря на леса и болота, стойкие сильные морозы, наши войска, преодолевая упорное сопротивление врага, продвигались вперед. Так, за трое суток 50-я армия продвинулась вперед на 90 километров. 21 декабря мы ворвались на окраины Калуги и штурмом взяли город.
Я как участник боев за Калугу хочу сказать, что здесь я впервые увидел все ужасы фашистской оккупации. Город был сильно разрушен, дымили пожары. Ряд общественных зданий, в том числе и городской кинотеатр, были превращены в тюрьмы, где пытали и расстреливали советских граждан. В поселке на берегу Оки был создан концентрационный лагерь. Там умерли от холода и истощения тысячи наших граждан и военнопленных».
7 января 1942 года началось во многом неудачное наступление, которое продолжалось до начала апреля 1942 года. В результате неосмотрительных атак и недооценки сил противника сотни тысяч красноармейцев погибли или попали в окружение, а затем и в плен. Особенно кровопролитные бои велись за Ржевский оборонительный плацдарм, где спешно окопались немецкие войска. Здесь гитлеровское командование намеревалось закрепиться для повторного наступления на Москву.
Иван Семенович Манухин, в 1942 году призван в Красную Армию, воевал на Калининском, Сталинградском, 4-м Украинском, Прибалтийском фронтах, после войны жил в Иркутске:
«Немцы считали, что, захватив Ржевский плацдарм, после повторного наступления на Москву одержат победу. Они превратили окрестности Ржева в мощные оборонительные узлы сопротивления. Минировали дороги, устраивали завалы, оборудовали огневые точки. Местность там была для боевых действий трудная, кругом леса да болота.
В апреле 1942 года нашей стрелковой роте было приказано овладеть деревней Жуково, хотя от нее остались одни руины да торчащие там и тут печные трубы после пожарищ. Когда наш полк поднялся в атаку, немцы открыли прицельный огонь из дота. Бойцы залегли. Два добровольца вызвались уничтожить огневую точку. Но, к сожалению, были убиты на подходе к амбразуре. Потом погибли еще два бойца. А фашисты продолжали поливать нашу цепь свинцовым огнем.
И тогда мы вместе в Иваном, молодым сильным парнем из рода забайкальских казаков, тоже решили подорвать эту проклятую огневую точку. Поползли. Укрытий никаких — открытое, как на ладони место. Прижимаясь к земле-матушке, прячась за телами ранее убитых бойцов, продвигаемся вперед. Помню, как пули впивались в землю рядом со мной. Убило моего боевого напарника, но все же я приблизился к доту метров на десять и метнул гранату в амбразуру. Раздался взрыв — и затишье. Я схватил вторую гранату и бросился вперед, чтобы кинуть ее в амбразуру. Видел в этот момент, что поднялись и тоже бросились вперед наша рота и батальон. Но в этот миг рядом взорвалась вражеская мина. Не знаю, кто поднял меня и доставил в медсанбат. Так, ценой жизней пяти солдат и одного тяжело раненого был открыт путь нашим наступающим ротам».
***
После неподготовленного и во многом преждевременного наступления января—апреля 1942 года под Москвой советское командование было вынуждено перейти к обороне. Боевые действия на Центральном фронте приняли позиционный характер. Но под Москвой был разбит миф о непобедимости немецкой армии. Декабрьское контрнаступление советских войск можно считать поворотным моментом в противостоянии немцам.
В статье использованы материалы из книг «Сквозь годы боевые: воспоминания иркутян — участников Великой Отечественной войны» (издания 1998 и 2000 годов).
Фото с сайта waralbum.ru
Андрей Щепин, ИА «Иркутск онлайн»
