Рухнувший потолок и сгнившие перекрытия. Как иркутяне живут в доме-памятнике на улице Некрасова

На улице Некрасова находится несколько памятников культуры: «Усадьба Орлова: два жилых дома», «Усадьба Александрова: дом жилой, доходный дом, службы», «Дом Лепетнева» и другие. Сегодня эти здания представляют собой многоквартирные дома, жильцы которых, к слову, и не рады, что живут в исторических зданиях: ведь без должного внимания большинство из них уже давно пришло в негодность и того гляди развалится.

Один из таких памятников — многоквартирный дом №16 по улице Некрасова, в документах обозначен как «Усадьба: два дворовых смежных дома. Конец 19 – начало 20 века». О его истории известно немного. Предположительно, местный купец построил его в 1900 году как доходный дом. Чуть позже к нему пристроили еще одно здание, а в советское время организовали в обоих коммунальные квартиры.

По словам жильцов, дом отреставрировали в 1963 году: привели в порядок фасад, заменили электро- и инженерные сети, провели центральное отопление. Однако с тех пор даже капитального ремонта не было. В здании два этажа, четыре подъезда, есть подвал, который когда-то был жилым.

Во дворе собрались жильцы четырех квартир, они наперебой начали рассказывать о состоянии деревянного дома и о своей жизни в нем.

В одном из подъездов на первом этаже вот уже 52 года живут Валентина Андреевна и Виктор Николаевич. Мужчина получил квартиру в 1970 году, когда работал на студии телевидения оператором. По словам женщины, когда они с супругом переехали сюда, деревянное здание было в хорошем состоянии, «ровное», однако сейчас дом падает.

— В нашем доме все жильцы — интеллигентные и хорошие люди. Многие, как и мы, получили квартиры от своих предприятий, но из старожилов нас осталось немного — я и еще вот соседка, — рассказывает Валентина Андреевна.

В подъезде на первый этаж ведет старая лестница с накренившимися ступеньками. По словам Валентины Андреевны, дом начал заваливаться на одну сторону лет тридцать назад, возможно, из-за сгнивших несущих балок пола или подпорных стенок. «А последние три года здание разрушается буквально на глазах», — говорит она.

В подъезде чисто. Стены и пол покрашены. Жильцы подъезда сами поддерживают его в чистоте и признаются, что без участия УК делают ремонт. Справа, вдоль стены, провалы — в эту сторону дом и накренился, здесь проседает стена. «Вторая половина дома, которую построили позже, тянет эту часть в ту сторону», — говорит один из жильцов.

— Никто к нам не приходит из администрации, управляющая компания на нас уже давно рукой махнула. Когда мы попросили отремонтировать подъезд, нам сказали, что на это нужно 300 тысяч рублей. Но где мы возьмем такие деньги? Если это памятник и без экспертизы мы не можем здесь и гвоздь забить, то пусть само государство его и ремонтирует, — рассуждает Валентина Андреевна.

Под этой частью дома, которая была возведена в 1900-м, находится подвал. Виктор Николаевич отпирает тяжелую дверь. Лестница в несколько ступенек, ведущая в подвал, сгнила, наступать можно только с одной стороны.

— Не туда, ноги сломаете, можно только здесь наступать, — показывает мужчина.

Подвал находится в запущенном состоянии. Везде паутина, через которую приходится буквально пробираться. Стоит запах плесени и затхлости.

Подвал состоит из нескольких помещений. Как рассказал Виктор Николаевич, раньше, когда это был доходный дом, здесь была поварня и здесь же жила прислуга; потом, в советское время, подвал сделали жилым. Сначала здесь жила учительница с сыном, затем местный дворник. Последним жильцом был художник, который организовал в подвале свою мастерскую. На стенах одного из помещений висят две старые фотографии. «Это еще от художника остались, — говорит мужчина, — так и не сняли».

В подвале темно, несмотря на несколько окон, свет сквозь них не пробивается — настолько они грязные. С помощью фонарика мы осматриваем помещения. После того как в доме появились вода, тепло и канализация, несколько помещений подвала стали техническими с инженерными коммуникациями, а жилым осталось только одно, где и жил художник. В подвале не было удобств, только холодная вода. Виктор Николаевич показывает врезанный в трубы кран.

— Вот так последний из жильцов подвала и жил. Только холодная вода в его распоряжении. Здесь даже раковины не было, — вспоминает он.

Несколько лет назад в подвале прорвало горячую воду — моментально затопило все цокольные помещения. Аварию устранили, но последствия остались: все деревянные конструкции – пол, стены, потолок — сгнили. Несущие деревянные конструкции также практически полностью разрушились. «Из-за этого в доме появилась гниль и плесень, дышать было нечем!» — говорит Виктор Николаевич.

Посередине помещения стоит бревно, которое во время реставрации обложили кирпичом. Это своего рода подпорка, на ней держится весь потолок верхней квартиры. Кладка уже давно разрушилась, и сломанный кирпич горкой свалили возле стены, оставив подпорку как есть. В углах помещений зияют дыры. Возле проемов окон хорошо видно ширину фундамента до и после капремонта. «Вот досюда идет бутовый фундамент, а вот здесь уже нарастили его, чтобы укрепить», — поясняет он.

По словам жильца, состояние инженерных сетей нормальное. За свой счет семья заменила трубы и самостоятельно поддерживает их в рабочем состоянии, услуги сантехника при этом также оплачивают сами. Вот только горячую воду перекрыть в подвале в случае прорыва невозможно: для этого нужно идти в элеваторный узел, который находится неподалеку от дома, а в него попасть сложно — ключи у УК. «Нам сказали, что реставрацию проводили по ленинградскому проекту, который не предусматривает вентиля в подвале. Мы обращались в УК, чтобы сделали возможность перекрывать воду здесь, но бесполезно», — поясняет он.

В соседнем небольшом помещении находятся коммуникации, которые идут в соседнюю квартиру на первом этаже и в квартиру на втором этаже. Здесь трубы подтекают, вода тонкой струйкой сбегает по ним на пол, уже давно подмывая фундамент.

Квартира Виктора Николаевича небольшая и как раз расположена над подвалом. «Здесь у нас спальня, здесь большая комната, кухня и ванная», — рассказывает о планировке своей квартиры мужчина. В квартире двери не закрываются из-за того, что пол просел и деформировался. Иногда вечером, когда затихают дневные шумы, они с женой слышат, как трещит дом – то тут, то там. А однажды, вспоминает он, стекла серванта задрожали, потом послышался хлопок и треск, после чего появились новые трещины в стенах.

— Страшно так жить, — говорит мужчина.

Выходим на улицу.

— Мы не живем, а выживаем, боимся постоянно, — говорят собравшиеся возле дома другие жильцы.

— Управляющая компания категорически отказывается что-либо делать в этом доме. Нам не начисляют плату за капремонт. Но при этом и не расселяют, ждут чего? Что дом развалится? — возмущаются женщины.

Среди них — Яна. Женщина живет на втором этаже, и мы поднимаемся к ней в квартиру. После прошлогоднего землетрясения торцевую стену дома сильно повело, и на несущих стенах появились трещины. Мама Яны позвонила на горячую линию губернатора, пришли специалисты, осмотрели и зафиксировали повреждения — и на этом все.

А два года назад, после сильного ливня, на кухне у женщины обвалился потолок. Чтобы квартиру больше не заливало, Яна самостоятельно застелила чердак просто баннерами от протечек. Теперь после каждого сильного дождя или весной, когда тает снег на крыше, вместе со своей пожилой мамой женщина тряпками собирает с них воду в ведра. На ремонт крыши нужно около 500 тысяч рублей, рассказывает Яна, и у жильцов таких денег нет.

Заходим в соседний подъезд, находящийся в здании (пристрое), которое возвели позже основного. Он находится в худшем состоянии по сравнению с соседним: стены и пол нуждаются в покраске, деревянные балки сгнили, торчат оголенные провода.

Здесь, на первом этаже, живет Наталья с двумя детьми и мужем. В квартире холодно, сыро и стоит запах плесени. У женщины другая беда, нежели у соседей: стену возле окна в комнате буквально выдавило внутрь и появились трещины, которые после прошлогоднего землетрясения стали больше — теперь через них можно разглядеть «внутренность» дома.

Кроме этого, женщина жалуется на ледяной пол. «Как будто по земле ходим», — говорит Наталья. В этой части дома нет подвала, говорят, грунт под домом очень сырой, так как грунтовые воды близко, поэтому в квартире почти всегда работает электрический обогреватель.

Поднимаемся на второй этаж. Здесь живет Светлана с мужем и тремя детьми. В небольшом коридорчике на стене установлена старая распределительная коробка, еще с рубильником. Когда дожди льют, рассказывает женщина, вода попадает с протекающей крыши в подъезд, и женщина боится, что может произойти короткое замыкание, которое приведет к трагедии.

Светлана живет здесь с рождения. Ее бабушка, от которой женщине и досталось жилье по наследству, получила квартиру в 1960-х годах. Дом, каким помнит его она, тогда находился в нормальном состоянии, был с печным отоплением, без канализации и центрального отопления, но без плесени и трещин в стенах.

— Сейчас у нас туалет по-прежнему находится на этаже, ведь раньше здесь были коммунальные квартиры, и индивидуальных санузлов не было. А вот здесь мы отгородили и обустроили ванную комнату, чтобы детей можно было помыть, — поясняет она.

В комнате у Светланы серьезно деформировался потолок, так как крыша просела и начала давить на стены. В углах плесень — с ней борются все жильцы дома, но все бесполезно, обои из-за сырости отходят. «Балки на чердаке прогнили, и плесень оттуда расползается по всем стенам», — поясняет Светлана. В 2018 году, вспоминает женщина, прямо на детскую кровать обрушилась часть потолка, хорошо, что ребятишек дома не было.

В 2019 году жильцы за свой счет провели независимую экспертизу дома. В заключении специалисты написали, что здание по всем параметрам находится в аварийном состоянии и не подлежит ремонту: «фундаменты имеют аварийное состояние, капитальные стены — недопустимое, полы — аварийное, междуэтажное и чердачное перекрытия — аварийное, строительная система и кровля — аварийное, инженерные системы — аварийное».

— Сохранение объекта и его дальнейшая эксплуатация возможна при проведении противоаварийных ремонтно-восстановительных работ на основании детального обследования строительных конструкций. Не исключено, что под отделочными покрытиями могут быть обнаружены дополнительные (скрытые) дефекты и повреждения конструкций, аргументирующие принятия решения о нецелесообразности восстановления объекта в принципе. Также следует отметить, что проведение ремонтно-восстановительных работ, учитывая характер выявленных дефектов и повреждений, технологически невозможно без полного прекращения эксплуатации здания, — говорится в документе.

«Дом аварийный и в нем опасно жить, но нас не ставят в очередь на расселение, так как сейчас расселяют многоквартирные дома, признанные аварийными еще до 2017 года», — поясняют жильцы. Людям остается только ждать и надеяться, что после очередного землетрясения историческое здание не рухнет.

Анастасия Маркова, IRK.ru
Фото Маргариты Романовой

Анастасия Маркова, IRK.ru