Светский Лео

В иркутский прокат вышла помпезная экранизация классического романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби».

В 1922 году типичный представитель послевоенного «потерянного поколения» Ник Каррауэй (Тоби Магуайр) устраивается маклером на Уолл-стрит и снимает крохотный особнячок, кое-как приютившийся между роскошными замками и дворцами сильных мира сего. Один из последних — мистер Гэтсби (Леонардо Ди Каприо) — оказывается до того любезен, что присылает ему приглашение на свою очередную пышную и шумную вечеринку.

Ник с радостью познакомится со сверстником-толстосумом, проникнется к нему немедленной симпатией и совсем не удивится, узнав, что Джея Гэтсби интересует вовсе не он, скромный Каррауэй, а его замужняя кузина Дейзи (Кэри Маллиган), при одном упоминании о которой с новоявленного миллионера тотчас слетает весь его напускной лоск.

«Зачем перекраивать Александра Дюма, как это сделал Фицджеральд?» — воскликнул как-то Сергей Довлатов, имея в виду слишком бросающееся в глаза сходство изящно-щемящего романа «Великий Гэтсби» с шедевром бульварно-топорной литературы «Граф Монте-Кристо». Несомненно, русский классик погорячился, отрицая самодостаточность главного фицджеральдовского творения, без которого всемирная литература так же немыслима, как без «Прощай, оружие» Хемингуэя или «Шума и ярости» Фолкнера.

Новейшему же фильму База Лурмана упреки из серии «На кой перекраивать?» подходят куда больше. Тем более что уже снята весьма достойная экранизация «Великого Гэтсби» 1974 года с конгениальным дуэтом Роберта Редфорда и Миа Фэрроу. Но конечно, та олдскульная во всех смыслах слова картина всего лишь уважительно иллюстрировала общеизвестный роман — и на большее не претендовала. Лурман не таков. Он и всегда именно «перекраивал», а уж тут произвел не то что перекройку, а самую настоящую деконструкцию.

Версия «Великого Гэтсби» Лурмана ближе всего к его же фильму «Ромео + Джульетта» (1996 год), еще до «Титаника» прославившего Леонардо Ди Каприо. Действие шекспировской «нетленки» Лурман перенес в современность, хотя легко мог обойтись без этой уступки набиравшему тогда обороты постмодернизму.

На рубеже веков Баз поставил мюзикл «Мулен Руж», которым доказал, что осовременивать можно и без привязки действия к унылым «нашим дням». Ибо зачем расставаться с «прикольной» эпохой из далекого прошлого, когда ничто не мешает просто обрушить на нее еще более уморительный каскад анахронизмов — от модерновых декораций и цирковой эксцентрики до клипового монтажа и неподобающего саундтрека.

Относительно недавней «Австралией» Лурман словно бы изменил своим разгульным принципам. Эта монументальная мелодрама никакой адреналиновой вакханалией по глазам не била и в общем-то вписалась в русло традиционных «почти серьезных» голливудских фильмов.

Сними Лурман «Великого Гэтсби» так же, как он снял «Австралию», к нему, вероятно, трудно было бы адресовать какие-либо претензии. Хотя не исключено, что такая экранизация многим бы показалась скучной.

Однако Лурман сделал из романа Фицджеральда практически сиквел своего «Мулен Руж» — и здесь пахнет всем чем угодно, только не скукой. Знатоки американской литературы или поклонники фильма с Редфордом, пожалуй, устанут плеваться, случись им посмотреть этот фильм, но можно ручаться, что глаз от экрана они при этом не в силах будут оторвать.

В «Мулен Руж» пышным цветом цвел стиль ар-нуво (плюс наслоения всех возможных стилей, появившихся в двадцатом веке). В «Великом Гэтсби» Лурман проделывает тот же фокус с эпохой ар-деко. И губит режиссера здесь именно то, что на этот раз он работает не с собственным вымыслом, а с вымыслом выдающегося писателя.

К тому же «Мулен Руж» — мюзикл. Все его эскапады оправдываются самим жанром. «Великий Гэтсби» — историческая мелодрама и при этом экранизация классики. Поэтому в «Мулен Руж» рок-н-ролл и «попса» воспринимались нормально, а звуковая дорожка «Гэтсби», состоящая из поп-музыки и хип-хопа, вероятно, изрежет слух не одному культурному зрителю.

Но если закрыть глаза на все эти изъяны, то выйдет, что фильмом Баз Лурман все-таки лишний раз подтвердил свою репутацию «Басби Беркли наших дней». Как и великий хореограф 1930-х, Баз знает все об эстетике эпохи, в которой живет, но, в отличие от Беркли, упорно не желает работать с современными сюжетами.

Впрочем, за версту чувствуется, что Лурман отнюдь не равнодушен ни к Шекспиру, ни к Фицджеральду. И в «Ромео + Джульетта», и здесь текст оригинала переносится на экран далеко не так бездумно, как в постыдной британской «Анне Карениной» прошлого года.

Безусловно, за львиную долю всего хорошего, что есть в фильме Лурмана, отвечает несравненный Лео Ди Каприо, как-то незаметно выросший из подающего надежды львенка во вполне матерого, пусть и до крайности моложавого, льва. Достаточно посмотреть одну-единственную сцену первого появления Гэтсби в кадре, чтобы понять, насколько безупречный выбор сделал Лурман.

«Такую улыбку, полную неиссякаемой ободряющей силы, удается встретить четыре, ну — пять раз в жизни», — говорит рассказчик про Гэтсби в тексте Фицджеральда. Спрашивается, как же сыграть такую улыбку? Ди Каприо и здесь оказался на высоте: можно даже заподозрить, что получившееся у него движение лицевых мышц — результат многочасовых упражнений перед зеркалом, а не самоуверенная импровизация обленившейся звезды.

А вот единственное в картине Лурмана, из-за чего по-настоящему хочется кусать локти — это выбор актрисы на роль Дейзи. Боже, Баз, ну почему, почему именно Кэри Маллиган?! Кто угодно выглядел бы на ее месте удачнее — Руни Мара, Эмма Стоун, Натали Портман, да пускай даже Кира Найтли. Но нет, Дейзи играет Маллиган.

Спору нет, барышня она талантливая и вполне годится на роли любимых сестренок или лукавых субреток, однако же образы роковых (да и каких угодно) красоток ей откровенно противопоказаны. В итоге весь фильм напролет задаешься вопросом: как, собственно, подобная клуша могла стать идеей фикс для личности масштаба Гэтсби?

Истинно фицджеральдовская Дейзи — это воплощенная пошлость, до поры до времени успешно прячущаяся в приятно пахнущем облаке кокетливого обаяния. А взглянешь на Маллиган — и уже видишь пошлячку, выпускницу ПТУ, корчащую из себя «гламурную кису». Вот Миа Фэрроу была изумительна в аналогичной роли, даром что играла беременной и оттого была в кадре только на крупных планах.

Киноверсии «Великого Гэтсби» очень подошла бы эстетика советских многосерийных фильмов, снятых для телевидения. Одарили ведь мир наши превосходные актеры да деликатные режиссеры идеальными экранизациями «Шерлока Холмса» и «Принца Флоризеля». Но Лурман, понятно, далек от такого подхода, как Лео Ди Каприо от Лео Толстого.

Стихия База — китч, и когда все любители кино окончательно разучатся читать и ценить хороший вкус, Лурмана непременно поднимут на щит. Если же режиссеру не терпится снискать вселенского одобрения как можно скорее, ему необходимо только одно — раз и навсегда оставить в покое классиков. Понятно, что червь кинематографического китча всеяден, но едва ли его разведением следует заниматься на кладбище великих писателей.

Евгений Новицкий, IRK.ru