«Иркутская область перестала быть „красным“ регионом»: политобозреватель Галина Солонина – об итогах выборов

Галина, расскажите вкратце о предвыборной кампании. Как бы вы её охарактеризовали?

Начну с того, что мы преодолели психологический барьер, который существовал в Иркутской области. И сейчас можно подвести черту под эпохой губернаторской «чехарды», которая у нас началась в 2005 году. Никто не знал наверняка, закончится она или нет, ведь в регионе всегда сохраняется вопрос – завершится ли благополучно губернаторский срок? Может, глава уйдет на повышение, или на понижение, как бывало порой.

Теперь мы вышли из «штопора», когда у нас менялись управленческие команды, и это сказывалось на развитии. Чтобы понять состояние дел, познакомиться со всеми нюансами, войти в систему власти и адаптироваться в ней, требуется несколько лет, даже если ты родился в Иркутске. За один год можно только понять ситуацию, узнать, как обстоят дела на уровне государства, и так далее. А чтобы войти в программы, в федеральные проекты и прочее, нужны более длинные сроки, не говоря уже о времени на реализацию.

Если посмотреть на регионы, где часто меняются губернаторы, то получается, что они сильно проигрывают субъектам, в которых выбирают людей на несколько сроков подряд. Для этого управленцы должны быть эффективными, в противном случае люди могут проголосовать один раз, но во второй уже не станут. Сейчас у нас появляются перспективы и открываются новые горизонты. Звучит банально, но тем не менее оптимистично.

Будет ли проще работать губернатору сейчас?

Я думаю, что да. В первый срок губернатор обычно дает много обещаний, у него есть кредит доверия. Это тяжелая ноша – его оценивают как главу региона. А когда он пришел во второй раз, там уже нет речи об авансе – человека выбирают по заслугам. И можно сказать, что все, кто выбирал Кобзева в 2020 году, пришли и снова это сделали в 2025. То есть кредит доверия был оправдан полностью.

Игорь Иванович – стабильная политическая фигура. Нужно также учитывать, что на его срок пришелся ковид, который ухудшил ситуацию. Не прошло безболезненно и начало СВО. Были введены экономические санкции, из-за чего значительно снизились налоговые поступления. Эти обстоятельства не зависели от губернатора, от его команды. Но работа в таких сложных условиях – показатель качества. И, несмотря на все негативные факторы, которые ухудшили обстановку, жители не пошли голосовать протестно, а поддержали управленческий аппарат, что очень ценно.

Галина, молодежи странно слышать в отношении предвыборной кампании слово «интересная». Что это значит? И была ли такой, с вашей точки зрения, агитация Игоря Кобзева?

Губернатор занимался своей работой, а не выборами. Не было традиционного пиара, газет – только несколько информационных бюллетеней, где рассказывалось о том, что сделали и что будут делать. Но на самом деле какой-то большой, яркой, интересной кампании у Кобзева не было. Он работал в обычном режиме. Точно так же ездил по области, встречался с населением, решал сложные вопросы. Отправлялся в командировки в Москву, чего-то добивался, получал результаты по братской и другим школам.

Это сдержанная, интеллигентная предвыборная агитация. Я бы даже сказала, что она больше похожа на простое информирование о состоянии дел и о планах. Поэтому, нет, я не назову ее интересной. У Ларисы Егоровой была такая, с ее роликами с использованием искусственного интеллекта.

Говоря о ролике Ларисы Егоровой – как думаете, авторы попали в свою аудиторию или переборщили немного?

Они действовали по методичке. Дело в том, что политтехнологи научились проводить разные интенсивы. И в последнее время много говорилось о том, какие образы интересны избирателям.

Сейчас на фоне СВО один из востребованных образов – женщина-воительница. То есть пока мужчины воюют, девушки не остаются в стороне – поддерживают их, страхуют. Не пассивно, а как Лариса Егорова: красиво, по-настоящему. Такая у нее манера. Несмотря на то, что была ирония по поводу этих роликов, посмотрим на проценты: ее персональная результативность по сравнению с 2020 годом возросла в два раза. Я считаю, здесь кандидат хорошо попала в образ.

Я больше человек слова, чем картинки, поэтому в кампании Левченко обратила внимание на другие вещи. Меня немного задело, когда он сравнивал, как хорошо было при нем и как плохо стало при Кобзеве. Это совершенно некорректно. В агитации не упоминалась трудная обстановка – ковид, СВО, снижение налоговых поступлений.

Вспомним о сложностях во время наводнения в Тулуне. С оглядкой на ту ситуацию я не представляю, как решались бы проблемы периода ковида. Но история, как известно, не знает сослагательного наклонения, следовательно, мы имеем «искажения» со стороны Левченко, когда он объясняет, как при нем и при пятилетках было замечательно. А потом оказывается, что у региона остался госдолг, и это, на мой взгляд, безответственно.

Когда я увидела слоган: «Победили в 45-м, победим и в 2025-м», у меня мурашки побежали по коже. Как такое можно сравнивать?

Я не считаю правильным говорить о победе в Великой Отечественной войне только со стороны одной конкретной партии. Каждый из нас может перечислить героев, которые были среди его родственников. К тому же, сейчас ни одна фракция не решила делать акценты на проблемах и уголовных делах, которые были во время Левченко.

Как я уже говорила, у нас прошла на редкость интеллигентная предвыборная кампания. Игорь Кобзев в принципе неконфликтный. Даже имея возможность и аргументы, он никогда не пойдет на конфронтацию. Просто он такой человек, про него всем известно, кто с ним общался, кто видел его. Когда на встречу запускают провокаторов, Игорь Иванович переводит людей из истерики в нормальный диалог. Он еще и человек в погонах, спасатель. То есть для него умение гасить панику, работать со страхами, негативом – естественно.

Иркутская область долгое время считалась «красным» регионом. Другими словами, большинство избирателей поддерживало коммунистическую партию. В 2025 году Сергей Левченко серьезно отстал по показателям от Игоря Кобзева. И в целом позиции «Единой России» здесь укрепились. С чем вы связываете эту динамику?

Конечно, это связано в первую очередь с региональным правительством и Заксобранием. Сложилась конструктивная команда, они работают технично, выполняют задачи, которые поставлены правильно и на федеральном уровне. Например, по теме СВО у нас, насколько я понимаю, одна партия системно занимается всеми вопросами: начиная поставками гуманитарной помощи и заканчивая выдвижением в депутаты и главы участников спецоперации. В 2025 году от «Единой России» был 21 такой кандидат. И подавляющее большинство из них не являлись членами партии. Кто-то вступит сейчас. Но они могут и беспартийных выдвигать.

К тому же в «Единой России» действует лучшая система выдвижения. Они проходят через предварительное голосование, и с этого года на региональном уровне полностью отказались от внутрипартийного выбора. То есть не члены партии решают, кого будут выдвигать, а избиратели.

А если говорить про муниципальную кампанию?

У нас был 371 замещаемый мандат. Выбирали депутатов, глав поселений. По итогам «Единая Россия» получила 76% от общего числа. Это лучший исторический результат для партии в Иркутской области. Причем, например, были очень важные выборы мэров муниципалитетов. И все они – кандидаты «Единой России». Они не уступили ни одного места. Кстати, на втором месте ЛДПР. Почти 5% мандатов. У КПРФ – 4%. У «Новых людей» – 2,7%. У «Справедливой России» – 3%.

Про «Новых людей» я бы хотела отдельно сказать, потому что у них лучший результат после «Единой России» на выборах глав. Это тоже очень важно. И у них неплохие показатели среди депутатов районных и городских дум. У «Единой России» 216 мандатов, у КПРФ 14, ЛДПР – 13. Но они старые игроки. У «Новых людей» их семь – очень неплохо. Предположу, что так произошло из-за востребованности либеральных сил. Много говорят о необходимости своей партии для молодежи. Я не знаю, что там внутри, но обложка привлекательна для части электората.

Если вернуться к кандидатуре Игоря Ивановича Кобзева. В 2020 году его поддержал примерно 61% избирателей, и в 2025 году – почти тот же результат. О чем могут говорить такие цифры?

Это значит, что те люди, которые поверили Кобзеву в 2020 году, полностью убедились в своей правоте и пошли голосовать снова, несмотря на ухудшение ситуации в стране.

Если говорить о цифрах, мы голосовали три дня. Как распределились проголосовавшие за все время?

Традиционно на первый день трехдневных выборов приходится наибольшая активность. Потом уже идет суббота. Как правило, люди отдыхают и понимают: впереди есть еще выходной. А в воскресенье опять всплеск, и ближе к вечеру динамика спадает. Еще возвращаются дачники, садоводы, и взрослая аудитория, которая привыкла голосовать одними сутками.

Иркутская область не удивила количеством избирателей на выборах. Что-то можете об этом рассказать?

Когда я смотрю на другие регионы с их высокой явкой, у меня складывается ощущение, что они идут выбирать уже по привычке. Как-то у них сильно все легко. У нас другие традиции. В первый день мы перешагнули двадцатипроцентный порог. И потом оставшиеся два дня потихонечку набирали оставшуюся явку. В итоге получили 33%. На прошлых выборах тоже ненамного перешагнули 30%.

Почему в Иркутской области наблюдается такое явление?

У нас очень многие молчаливо поддерживают и не ходят.

То есть все хорошо? Можно не ходить?

На самом деле высокая явка – задача политтехнологов, а не кандидатов, потому что избирателя надо мобилизовать и мотивировать прийти. Если посмотреть на социологические исследования, то уровень доверия Кобзеву составляет около 70%. Так говорят местные и московские эксперты, политологи. На выборах это не проявилось, так как часть электората не голосует из-за уверенности в победе. То есть, чтобы люди сходили на участок, должно произойти неприятное событие, либо появиться угроза стабильности.

Галина, что второй срок Игоря Кобзева означает для Иркутской области? С какими вызовами ему придется столкнуться?

В первую очередь с экономическими. Территория нуждается в защите интересов по ряду проектов. Важнейший из них – Ковыкта. Требуется, чтобы помимо международного проекта был и региональный.

Эта история длится очень много лет, с 90-х годов прошлого века. У Приангарья есть свои интересы, они связаны с Саянском, с Усольем, с газификацией энергетической части. Во всяком случае той, которая касается территории вокруг Байкала. И нужно убедить Москву, что труба должна проходить и в Иркутской области.

Переместимся в территории. В ряде районов жители поддержали кандидатуры действующих глав. Что можно сказать о победителях?

Вернусь опять к теме губернаторской «чехарды». Тот период нам дал компенсацию в виде очень сильного состава Законодательного собрания и мэров. Политика не терпит пустоты. Там, где была слабая региональная исполнительная власть, оказалось сильное управление в других направлениях. И наши мэры – как раз наследство от той эпохи. Потому что задачи нужно решить в том числе на муниципальном уровне.

В Иркутском районе сложилась хорошая ситуация, но мне кажется, что там неправильно ее оценили. Леонид Фролов – очень сильный мэр, у него хорошая поддержка. Кто-то сыграл на фобиях, и его убедили в том, что у него есть молодой конкурент.

Другого кандидата сняли с выборов, а надо было его победить. Не в суде, а на дебатах. На мой взгляд, технологи лишили Фролова возможности доказать высокий уровень поддержки населения.

Победить удалось, но какие выводы стоит сделать его команде?

Я думаю, что вывод один: не надо бояться. Он сам такой человек, не из пугливых, но политтехнологическую схему для него подготовили в таком ключе. А политики у нас доверяют специалистам.

Автор фото – Кирилл Шипицин

Слушайте подкаст

Никита Грабовецкий, IRK.ru