Приют для бездомных. Как живут те, кто потерял дом и семью

Приют для бездомных расположен в промышленном микрорайоне Майск города Ангарск, всего в нескольких метрах от железной дороги. До того, как в 2017 году здание передали благотворительному фонду «Оберег», в нем находилось государственное учреждение «Центр социальной адаптации лиц без определенного места жительства». Такая удаленность от города для тех, кто оказался в приюте, является большим плюсом. Здесь нет соблазнов: выпивку не купить, друзей-собутыльников не встретить, а горожане не жалуются на такое сомнительное соседство.

Приют располагается в трехэтажном кирпичном здании, в котором когда-то находился цех по покраске мехов. Оно старое и нуждается в ремонте — на фасаде в нескольких местах видны трещины. Территория учреждения небольшая, но ухоженная, обнесена сетчатым забором. За зданием — небольшой дворик с беседкой и клумбами, здесь же оборудовано место для курения.

Нас встречает руководитель приюта Елена Юрьевна Шевцова. «У меня судьба – помогать тем, кто нуждается в помощи», — говорит она о себе. По образованию Елена олигофрено-педагог с дополнительной специальностью «психолог». После окончания института работала в детском интернате №1 в Ангарске. Несколько лет назад женщину пригласили в приют для бездомных на должность заместителя руководителя, а через два года она стала директором учреждения.

— Поначалу было тяжело, — вспоминает Елена. — Потом втянулась. Коллектив здесь замечательный.

— А как семья относится к вашей работе?

— Сын вырос, у него уже своя жизнь. А муж — учитель физкультуры в интернате, работает с детьми-сиротами, поэтому он как никто понимает меня и мою работу, — с улыбкой отвечает Елена.

На первом этаже приюта — прачечная, столовая, туалет и душевая, приемно-карантинное отделение, на втором этаже — библиотека и комнаты для маломобильных постояльцев, а на третьем живут все остальные.

В приемно-карантинное отделение примерно на неделю отправляется каждый новый постоялец. Здесь он получает комплект чистой одежды и постельного белья, а его вещи отправляют на дезинфекцию, потом в стирку. Из городской больницы №1 приезжают эпидемиологи, чтобы взять мазки на ковид. Если результат отрицательный, человека отправляют на медосмотр, после чего переводят в общую комнату. Сейчас здесь находятся двое бездомных.

Проходим мимо прачечной. На полу лежат пакеты с вещами. Главная здесь Марина Леонидовна, и работы у нее всегда хватает. Раз в неделю она стирает постельное белье постояльцев и каждый день — их личные вещи. Кроме этого, женщина помогает, если нужно, заштопать одежду. А недавно в приюте решили самостоятельно шить постельное белье: готовое покупать — дорого, а менять его приходится часто.

Сейчас здесь живут 75 «квартирантов», среди них — одинокие пенсионеры, бывшие заключенные, инвалиды. У большинства из них нет ни семьи, ни друзей, ни работы.

— К нам попадают разные люди. Чаще всего, конечно, это те, кто всю свою жизнь шли к такому итогу — пили, не работали, сидели в тюрьме. Но были и образованные, интеллигентные люди, которые в какой-то момент просто психологически сломались. Среди них — талантливый хирург и практикующий психиатр, которые не смогли справиться с алкогольной зависимостью и все потеряли. Один из них сейчас живет в интернате для инвалидов, другой ушел из приюта на улицу, сам так захотел, — говорит Елена.

Часто в учреждение попадают люди без документов, и первостепенная задача — восстановить паспорт, СНИЛС и полис ОМС, иначе они не смогут устроиться на работу или получить место в социальном учреждении. И помогают им в этом сотрудницы благотворительного фонда Анна Николаевна и Татьяна Васильевна.

Если у бездомного есть паспорт СССР (а нередко бездомные живут именно с таким паспортом), то на основании старого можно получить новый документ. Если паспорт утерян, то, запросив справку о рождении в ЗАГСе, можно восстановить его. Другое дело, если у человека никогда не было паспорта — в этом случае получить документ можно только через суд с представлением трех свидетелей, которые должны сказать, что в 1996 году заявитель находился на территории России. Но, как правило, люди, прожившие много лет на улице, уже и не помнят, как их зовут – и уж тем более не могут найти трех таких свидетелей.

Однажды в приют из хосписа привезли немолодую женщину без документов, которая попала к ним с улицы с переломом шейки бедра. Стали разбираться в ситуации, и выяснилось, что она сожительствовала с пожилым мужчиной. После его смерти родственники умершего попросили женщину съехать с квартиры, и она осталась на улице. Потом подняли по ней документы, оказалось, что дети этой женщины много лет назад признали ее умершей, так как она их бросила и уехала в неизвестном направлении. Они ее искали, но безрезультатно.

— Прошли несколько судов, «оживили» ее, она получила паспорт, помогли с оформлением инвалидности, сейчас живет в Марковском геронтологическом центре, — рассказывает Елена.

Здесь бездомные могут находиться до шести месяцев. За это время им помогают найти работу и снять жилье. Если идти некуда, их стараются пристроить, например, в дом-интернат для инвалидов, но на это уходит до двух лет.

Чтобы попасть в госучреждение, нужно собрать полный пакет документов: паспорт, пенсионное свидетельство, медицинскую карту, свежие анализы, а если у человека хроническое заболевание, то нужны и результаты дорогостоящих исследований. Если места есть, министерство социального развития, опеки и попечительства Иркутской области дает нуждающемуся путевку в интернат для инвалидов или дом престарелых, если нет — ставят в очередь.

Вместе с Еленой поднимаемся на второй этаж. Здесь живут маломобильные люди — без рук или ног. В приюте нет лифта, поэтому постояльцы приноровились спускаться по лестнице самостоятельно, привязав к конечностям резиновые тапочки, имитирующие ступни. На этаже работает санитарка Светлана, которая поддерживает здесь идеальную чистоту. Ей отвлекаться некогда — нужно закончить мыть коридор и прибраться в комнатах.

Всего в приюте работает 16 человек. Все они добрые и неравнодушные к чужому горю люди.

Комнаты разделены на мужские и женские, живут в них по несколько человек. Заходим в одну из них. Здесь домашняя обстановка. Стоит телевизор, небольшой холодильник, на полочках — мелочи, напоминающие постояльцам об обычной жизни: небольшие вазочки, открытки.

Возле стены лежит бабушка Татьяна. Среди постояльцев — она самая тяжелая, так как неходячая. У нее нет паспорта — и никогда не было. Женщина попала в учреждение два года назад. Поздно вечером машина остановилась возле здания, неизвестный высадил старушку посередине дороги, прямо в лужу, и уехал. Хорошо, постояльцы ее увидели, а то бы замерзла. Елена вспоминает, что они прибежали со словами: «Там бабуля лежит на дороге». Подкатили инвалидное кресло и забрали ее.

С тех пор бабушка живет в приюте, так как без паспорта ее никуда не берут, одна дорога — на улицу. Женщина не помнит, как ее зовут, говорит, что у нее есть дети и даже внуки, но она пила всю жизнь и потеряла связь с семьей, когда одумалась — стало поздно: никому уже и не нужна.

Вторая постоялица — Елена, женщина средних лет, которая скоро получит путевку в интернат. Она инвалид с детства, с ментальными нарушениями. Жила в деревне, у нее трое детей с различными диагнозами, которые сейчас находятся в соцучреждениях. У нее в доме была грязь, полная антисанитария, пенсию получала — местные отбирали, жить было не на что – стала бродяжничать, после чего, благодаря неравнодушным людям, попала в приют.

— Она очень помогает: полы моет, ухаживает за неходячими постояльцами. Но иногда хулиганит, ругаемся, потом миримся, — улыбаясь, говорит Елена.

Сюда привозят людей из Шелеховского и Иркутского районов, есть из Мегета, Усть-Илимска, Зиминского района. Восемь бездомных привезли из города Байкальск, в котором закрылся подобный приют из-за выявленных нарушений пожарной безопасности, в противном случае они остались бы на улице.

— Мы не берем наркоманов и алкоголиков. Выпивка у нас под запретом. Бывают случаи, что проносят, но после второго предупреждения и нарушения дисциплины вход в приют для них закрыт. Мы должны думать о тех, кто готов вернуться к нормальной жизни, — говорит Елена.

Вход в учреждение закрыт и тем, кто однажды совершил насилие в стенах учреждения. Однажды здесь приютили инвалида без ног на коляске, но через несколько дней выяснили, что он запугивал, избивал пенсионеров и отбирал у них деньги. Как отмечает Елена, сюда приходят разные люди, и не всегда можно сразу определить, кто скрывается за маской бедного и несчастного человека. «Еще страшно, когда к нам попадают сумасшедшие, ты понимаешь, что человек болен, но не можешь оказать ему помощь и направить его некуда», — делится Елена.

Заходим в следующую палату. «Здесь у нас бабулечки живут», — говорит Елена. Валентина Павловна из Чунского района в приюте недавно. На вопрос, как она здесь оказалась, опускает глаза и через несколько секунд молчания отвечает:

— Поругалась с детьми и внуками. Переехала в общежитие от них, потом оказалась на улице. Так и попала в приют. Сначала испугалась, потом привыкла. Они не искали меня, но я не обижаюсь на них, — говорит женщина.

— А вы уже созванивались с детьми? — осторожно спрашиваю я.

— У меня телефон украли, вот сейчас новый купила, — достает из-под подушки Валентина Павловна простенький кнопочный телефон. — Но еще не звонила. Но я позвоню, и они меня заберут обязательно. Меня же дочка хотела как-то забрать к себе, но я с зятем в контрах, он пьет. Но я вернусь.

Бабушка с теплотой вспоминает о своей семье. С гордостью рассказала о взрослых внучках, а потом с сожалением добавила: «Вот только ко мне они не приходят. Работают, заняты, наверное».

На соседней кровати сидит Людмила Яковлевна из Иркутска. Зимой ее квартира в деревянном доме сгорела дотла со всеми вещами. После пожара ее, в саже, пропахшую едким дымом, доставили в больницу, в кардиологическое отделение, там она заразилась ковидом, и ее отправили в инфекционную больницу, откуда женщину никто не забрал. Так она оказалась в приюте. Из вещей с собой — только одежда, в которой она была в день пожара, и документы, которые успела схватить.

— Помню, все в дыму было, я ползком смогла выбраться из квартиры, — с дрожью в голосе вспоминает она. — Скоро квартиру отремонтируют, мебель новую купим, сын за этим следит. Жалко вещи, конечно, для души там все было. А приезжайте к нам в гости, чай будем пить!

Однако забирать из приюта свою пожилую мать сын не хочет, поэтому, скорее всего, она поедет в дом для престарелых.

Бывает, кто-то из постояльцев самостоятельно возвращается к нормальной жизни, но чтобы родственники забрали – большая редкость. За последние пять лет только однажды девушка забрала из приюта своего отца, который не воспитывал ее и не поддерживал связь. Мужчина — инвалид, за которым требуется круглосуточный уход, его хотели определить в интернат для инвалидов. Но дочь забрала его со словами: «Это мой папа, и он будет жить со своей семьей».

Заходим в мужскую палату. Просторное помещение, в котором недавно сделали ремонт. Один из постояльцев сидит на кровати, увидев нас, отвернулся — разговаривать не хочет, остальные расположились возле небольшого стола и приветливо поздоровались. Все постояльцы из этой комнаты ждут путевки, чтобы отправиться в интернат для инвалидов: идти им некуда.

— Юрьевна, — обращается к Елене один из мужчин, услышав наш разговор, — только в Ново-Ленино, там молодых много и до работы недалеко. На другое заведение мы не согласны.

Между постояльцами бывают ссоры. Кто-то ночью хочет смотреть телевизор, а кто-то — спать. Но в целом, признаются они, живут мирно.

Артему на вид лет 45, и у него нет ног. Всю свою жизнь он прожил без паспорта. Когда случилось беда, и он лишился ног, не смог оформить инвалидность, на работу не брали — так и оказался на улице. Рядом с ним — Николай, крупный мужчина в инвалидном кресле. Жил в деревне, но из-за проблем с алкоголем потерял семью и работу. А после того, как лишился ног, так вообще запил. У мужчины есть родная сестра, но он ей не нужен. Слева от него — Алексей, у него нет одной ноги.

Как рассказала Елена, если мужчина не пьет, то отсутствие ног — не проблема при устройстве на работу. Всегда нужны люди в подсобном хозяйстве или помощники по хозяйству в частном доме. «Если человек заинтересован, со светлой головой и руками, он пристроится», — уверена она.

Мало кто из постояльцев делится своей историей. Тем, кто недавно оказался на улице, стыдно. А бывалые коротко отвечают: «Рассказывать-то и нечего». Есть и те, кто делится воспоминаниями о событиях, которых не было в действительности.

Поднимаемся на третий этаж. В коридорах краска со стен уже давно облезла — ремонт на этаже не делали много лет. Справа возле окна стоит небольшая кушетка, на которой расположилось несколько беседующих человек. Вокруг стоят цветы в горшках, придающие серому пространству уют. На этаже одна женская и четыре мужские комнаты.

— Елена Юрьевна, зайдите ко мне, пожалуйста, очень надо поговорить, — услышав голоса, остановился рядом с нами мужчина.

Павлу 57 лет, он слепой, и за его плечами тюремный срок. Мужчина гуляет по коридору вперед-назад, опираясь о стены, чтобы не упасть. На один глаз он ослеп еще в детстве из-за перенесенной инфекции. Всю жизнь работал столяром, однажды на производстве рассек глазное яблоко, его зашили. Но из-за тяжелой травмы постепенно стал терять зрение, и со временем мир вокруг него погрузился в темноту.

Павел не смог работать и платить за квартиру — и оказался здесь. Мужчине скоро сделают операцию, и, как он надеется, зрение вернется, хотя бы частично. Павел мечтает вернуться к нормальной жизни: пойти работать, снять комнату и жить самостоятельно. А вот на интернат для инвалидов никак не соглашается.

— К слову, инвалиды с судимостью, если им некуда идти, могут жить только в доме-интернате в поселке Владимир Заларинского района. Там хорошие условия, но он туда не хочет, уверен, что сможет жить самостоятельно. Это его право, — говорит Елена.

Заходим в женскую комнату. Две из четырех женщины накануне уехали в дома-интернаты, остались еще две постоялицы. Одна из них — Людмила. У женщины есть дети, но она много лет пила и ими не занималась, потом попала в тюрьму, освободившись, захотела вернуться к семье, но ее не приняли. Пять лет назад Людмила попала в аварию, у нее были полностью раздроблены коленные суставы. В приют ее привезли из больницы после двух операций на ноги, ей поставили аппараты Илизарова.

— Мне ехать некуда. Ни дома, ни квартиры. Я 35 лет стояла в очереди на жилье, как многодетная мать, потом дети выросли, — поясняет она. — Сейчас, как инвалид, уже несколько лет в очереди 439-я. У меня трое детей, пять внуков, пять внучек. Как восстановлюсь, поеду к губернатору Забайкальского края, чтобы мне наконец-то дали жилье, и не на полгода, а уже до конца жизни.

На третьем этаже живут одинокие старики. Причина их одиночества в большинстве случаев одна: после смерти сожителя или сожительницы оказались никому не нужны, из дома выгнали неродные дети, и они оказались на улице. Бывает, и родные люди привозят своих пожилых родителей в приют, не желая о них заботиться. «Подбрасывают, как котят», — говорит Елена.

Одну из комнат занимают освободившиеся из тюрьмы. Заходим — тишина. На одной из коек спит, отвернувшись к стенке, мужчина. «Он после смены, — поясняет Елена, — остальные на работе». Обстановка отличается от других комнат: на прикроватных тумбочках лежат потрёпанные книги — Алексей Толстой, Николай Гоголь, Эрнест Хемингуэй, на полочках стеллажа стоят фотографии и иконы. Возле двери аккуратно расставлена чистая, но повидавшая жизнь обувь.

Как правило, в приюте оказываются те, кто долгое время провели в тюрьме, и, освободившись, не смогли адаптироваться к жизни на свободе. У них нет ни полезных навыков, ни работы, ни поддержки от семьи. Среди них — убийцы, педофилы и рецидивисты. Однажды в приют попал мужчина, который изнасиловал своих несовершеннолетних сестер. От него отказалась семья, его не принимало общество, даже другие бывшие заключенные не хотели жить с ним под одной крышей. «Но мы здесь никого не судим, если действительно нужна помощь — помогаем», — говорит Елена.

Поначалу те, у кого за плечами солидный срок, устраиваются работать нелегально — грузчиками или охранниками. Если не запьют после получки, то устраиваются на постоянную работу. Потом снимают жилье и худо-бедно налаживают свою жизнь. Но таких — единицы.

В соцучреждение попадают и те, кто приезжает в Иркутскую область на заработки. Чаще история такая: приехал, заработал, выпил с друзьями, утром проснулся — а документов и денег нет.

Несколько месяцев назад в приюте оказалась семейная пара из Нижнего Новгорода. Муж с женой по Интернету нашли работу в Ангарске, приехали, у них отобрали документы и заставили работать за еду. Им удалось сбежать, а идти некуда, пришлось жить в лесу, где их и обнаружили. Здесь паре помогли восстановить документы, устроили на работу, как только они заработали на билет — улетели в свой родной город.

Куда сложнее дело обстоит с выходцами из Средней Азии, которые также приезжают на заработки: зачастую, если они попали в беду, найти их родственников или сделать им документы практически невозможно. На Центральном рынке в Ангарске много лет сидел мужчина без ног в инвалидном кресле и попрошайничал. Деньги тут же пропивал. Так он прожил около десяти лет. Одна женщина, проходя мимо, пожалела его, сначала кормила, а потом помогла попасть в приют. Через несколько месяцев удалось найти его родственников в Узбекистане, которые, как оказалось, все это время искали его. В Иркутск, чтобы забрать его на родину, приехали три его родные сестры.

Еще одна комната. Здесь живут разные по возрасту и судьбам мужчины.

— Ассорти, — шутит один из постояльцев.

— Но мирно живем. Нам-то делить здесь нечего, — добавляет другой.

Интеллигентного вида мужчина в очках, взглянув на нас мельком, снова погрузился в книгу. У него никогда не было паспорта, и сделать его так и не смогли, поэтому он и дальше будет жить здесь: деваться ему некуда. Двум другим «квартирантам», Артуру и Алексею, сейчас оформляют инвалидность – они поедут в интернат для инвалидов, однако рассказывать о своей жизни не хотят. «Нечего», — коротко ответил один из них.

Настало время обеда. Все постояльцы спускаются в столовую, и я вместе с ними. В помещении пахнет хлоркой и борщом. Столы уже все заняты, а в коридоре своей очереди дожидаются другие постояльцы. Марина, работница кухни, с подносом на руках спешит на второй этаж, к тем, кто не может самостоятельно спуститься.

Навстречу попадается пожилой мужчина с ходунками. Виталию Мунхоевичу 68 лет, родом он с острова Ольхон. Всю жизнь проработал электриком и каменщиком. Два года назад почувствовал себя плохо, постепенно стали отказывать руки и ноги, затем стал терять равновесие. Слишком поздно выяснили, что мужчина перенес несколько инсультов. Жена умерла, и он не смог за собой ухаживать, попал в приют.

— Я дочку нашел, — делится с улыбкой он. — Она заберет меня.

— Может, помочь, пообщаться с ней? — спрашивает Елена.

— Нет, я сам. Она врачом работает, обязательно заберет, — с надеждой в голосе говорит Дмитрии Валерьевич.

Обратно в город нас везет водитель Ойбек. Семь лет назад он устроился в фонд, думал – временно, пока не найдет другую, более денежную работу. Но остался. Говорит, коллектив хороший, да и помогать людям ему нравится.

А я уезжаю с тяжелым сердцем. «Оберег» — это не просто пристанище для бездомных, это дом, где люди живут лишь тяжелым прошлым, так как только у единиц есть надежда на лучшее будущее.

Анастасия Маркова, IRK.ru
Фото Маргариты Романовой

Анастасия Маркова, IRK.ru