Комитет по собственности Заксобрания, возглавляемый Николаем Труфановым, в конце февраля провёл совещание: участники мероприятия хотели помочь команде Сергея Левченко в доработке стратегия социально-экономического развития, выявить «слабые места», чтобы за оставшееся время их устранить. Но не получилось.
Да, многого не успеть уже никогда. Главная цель, обозначенная в стратегии — «Развитие человеческого капитала, демография» за то время, пока губернатор раздумывал над документом, изрядно провалилась: за период с 2015 года по настоящее время численность населения Иркутской области сократилась на 16 296 человек — с 2 414 913 человек до 2 398 617. Для наглядности можно представить, что наш регион лишился одного города — Бодайбо или Свирска, где живут по 13 тысяч человек, или поселков Чуна, Усть-Ордынский (там население — по 14 тысяч человек), и на этом не остановился, а потерял еще пару-тройку тысяч в соседнем муниципальном образовании.
Самое неприятное заключается в том, что тенденция снижения численности населения Иркутской области в последние годы нарастает: если на рубеже 2015-2016 годов регион лишился 2113 человек, в 2016-2017 — 3899, то на рубеже 2017-2018 — 4706.
Даже ярые сторонники губернатора вынуждены констатировать, что область летит в светлое будущее без руля и ветрил, и в каком виде долетит к 2030 году — совершенно неизвестно. Поэтому окружение главы региона в очередной раз спохватилось и с криками «принимайте, пока не началось», кинулось к депутатам Заксобрания.
Заместитель министра экономического развития Иркутской области Владимир Гордеев на совещании 22 февраля сообщил депутатам, что согласно стратегии, исходя из её приоритетов, будут разработаны детальные планы мероприятий, скорректированы государственные программы Иркутской области, бюджет. Начнется ежегодное подведение итогов работы — выполнен план или нет. Фактически это позволит судить об эффективности деятельности всей исполнительной власти региона.
— В настоящее время вся данная работа не проводится в связи с отсутствием утвержденной стратегии, — констатировал Владимир Гордеев. — В регионе не может быть сформирована цельная, единая система стратегического планирования, государственные программы Иркутской области действуют в отсутствие основного стратегического документа. Принятие стратегии позволит решить все эти проблемные вопросы.
Но чиновники не торопятся отвечать, кто же виноват в затягивании с принятием важнейшего для региона документа. Тем более, на днях команду разработчиков покинул министр экономического развития Иркутской области Евгений Орачевский, который и был главным «писателем» стратегии. Увольняясь с должности, он заявил, что переходит на более перспективную работу — в правительство Забайкальского края. По сути, это его оценка перспектив развития Иркутской области — «голосование ногами», вслед за десятком тысяч человек, уехавших из региона за время его работы.
Стратегия социально-экономического развития Иркутской области — это не прихоть, а требование федерального закона, принятого 28 июня 2014 года — «О стратегическом планировании в Российской Федерации». Документы есть у 73 из 85 субъектов федерации. У остальных задержка с разработкой связана, как правило, со сменой региональной власти.
В этом плане Приангарье по-своему уникально: губернатор у власти две трети срока, но не может разработать стратегию развития региона. Если к этому прибавить время, которое потребуется на разработку мероприятий для исполнения стратегии, составление новых и корректировку существующих государственных программ, то на реализацию задуманного у Левченко не останется времени. Через полгода он должен внести в Законодательное собрание свой последний бюджет, и в нем, получается, так и не найдут отражение великие идеи развития губернии, многократно анонсированные главой области.
Что на самом деле помешало Сергею Левченко разработать план своего правления? Рассмотрим хронологию.
2015 год. Губернатор заявил о том, что в 2016 году уже начнёт действовать стратегия. На тот момент она, кстати, имела не только конечную дату — 2030 год, но и начальную (сейчас фигурирует только конечная, что облегчает дальнейшую разработку — можно хоть до 2029 тянуть, тут недолго).
Тогда же он подчеркнул, что документ правительство области разработает самостоятельно и не будет прибегать к услугам дорогостоящих специалистов, институтов стратегического планирования и так далее.
2016 год. В апреле Левченко выступил с посланием, где много говорил о развитии экономики Иркутской области. Это стало первой ошибкой.
— Те задачи, которые были в послании губернатора, их не оказалось в стратегии, которую Сергей Левченко представил на всенародное обсуждение в июне того же года, — вспоминает бывший депутат Дмитрий Ершов, на тот момент являвшийся заместителем председателя комитета по собственности и экономической политике Заксобрания Иркутской области. — Но это же неправильно. Получалось, что у губернатора два плана, и непонятно, какой из них — настоящий. По идее, все решения исполнительной и законодательной власти региона должны коррелироваться со стратегией.
Обсуждения проходили с июня по декабрь 2016 года. На всех площадках, где рассматривали предложенный документ — в профсоюзах, Торгово-промышленной палате Восточной Сибири, Партнерстве товаропроизводителей и предпринимателей, Ассоциации муниципальных образований Иркутской области, Совете по развитию малого бизнеса, Совете по науке и так далее – были получены серьезнейшие замечания, несовместимые с принятием документа в представленном виде.
Спектр замечаний был широчайший — начиная с того, что в документе не были обозначены основные перспективы развития институтов социальной сферы, отсутствовали целые разделы — о высшем и средне-специальном образовании, об отраслях экономики, о муниципалитетах, и заканчивая тем, что разработчики забыли учесть ту же Доктрину о национальной продовольственной безопасности России.
Документ был до такой степени сырой, что список поправок по объему значительно превысил исходный текст (110 страниц в самой стратегии и 168 страниц — 332 поправки — в итоговой таблице замечаний).
— Проблема заключалась в том, что в тексте стратегии было слишком много воды, — вспоминает Дмитрий Ершов. — Стратегия носила в основном описательный характер. Мы просили поработать над формулировками, сделать их четкими и понятными. В качестве примера предложили правительству Иркутской области ознакомиться со стратегией Татарстана: там четко прописаны цели, задачи, что конкретно будет сделано для их достижения, какие объекты будут построены и так далее. В целом стратегия должна быть коротким, ёмким документом, а не школьным сочинением на тему «Какой мы хотим видеть нашу область, когда вырастем».
На тот момент ряд муниципальных образований уже разработали и передали в областное правительство свои стратегии социально-экономического развития. Первыми это сделали власти Ангарского городского округа. К удивлению депутатов, представлявших эту территорию, планы территории не нашли никакого отражения в проекте стратегии Сергея Левченко.
Другие муниципалитеты обнаружили себя в каких-то неожиданных территориально-производственных кластерах, например, Тайшет и Тулун. О каких-то МО, том же Чунском районе, вообще ничего написано не было.
Депутаты Заксобрания рекомендовали Сергею Левченко доработать документ с учетом замечаний, высказанных профессиональными сообществами, учеными и общественностью. Министерство экономического развития, возглавляемое Евгением Орачевским, приступило к работе.
В декабре 2016 года Сергей Левченко, забыв о первоначальных планах разработать стратегию своими силами (и сэкономить за счет этого деньги), организовал большое совещание, на которое, в том числе, пригласили видного российский экономиста левого толка Сергея Глазьева. Он рекомендовал добавить в документ тему евразийства — смотреть на опыт Китая и встраиваться в вектор развития этого государства.
2017 год. Заксобрание области 15 февраля принимает стратегию в первом чтении. Все прекрасно понимают, что документ никакой. Но чтобы депутаты могли подключиться к его доработке, нужно принять в первом чтении, а затем вносить поправки.
Но следующее послание губернатора снова не согласовано со стратегией. Более того, летом 2017 года губернатор, в тот момент ещё рассматривавшийся в качестве возможного кандидата в президенты России от КПРФ, выступает в Москве на нескольких площадках с концепцией «Государства развития». Там он рассказывает о каком-то уникальном опыте Иркутской области по внедрению плановой экономики и прочих чудесах возвращения к административно-командной системе. У общественности вновь появляются вопросы — где же это в стратегии? Команда губернатора вновь «уходит думать», документ изымают на доработку.
В сентябре 2017 года снова появляется Глазьев, теперь уже с новыми идеями — об участии в развитии экономики Иркутской области уже не Китая, а самой России. Но становится очевидным, что отныне «экономическая мысль» правительства Иркутской области отдана на аутсорсинг уже не ему, а Центру экономических и политических реформ. Директор центра Николай Миронов отныне является членом команды губернатора. Во сколько это обходится бюджету Иркутской области — загадка.
Тогда же, в 2017 году, региональное правительство заказывает разработку стратегии развития лесопромышленного комплекса Иркутской области американской компании Mckinsey & Company (штаб-квартира в Нью-Йорке). Условия участия этой компании не разглашались, сумма гонорара за работу — тоже. Однако до конца года проект документа так и не был представлен Заксобранию.
2018 год. Губернатор Сергей Левченко накануне выборов в Законодательное собрание, помогая своим однопартийцам-членам КПРФ, анонсирует идею создания Госплана Иркутской области и разработку пятилетнего плана на 2018-2023 годы.
Депутаты предлагают согласовать эти декларации с проектом Стратегии развития Иркутской области. Но по всей видимости задача оказывается неподъёмной для правительства. Пользуясь тем, что 2018 год для Заксобрания — выборный, чиновники предпочитают забыть о стратегии.
2019 год. 22 февраля проект стратегии передан в Законодательное собрание, но его представляет не губернатор, не председатель правительства и даже не министр экономического развития Иркутской области, а заместитель министра.
На совещании, которое проводит Ольга Носенко, вновь звучат многочисленные замечания. Вице-спикер отметила, что в 2016 году к документу подготовлено много предложений и поправок, но они не учтены. Документ неконкретный, декларативный, без намёка на то, каким образом будут выполнены стратегические цели и задачи. Депутат заметила, что стратегия недостаточно чётко отражает и нынешнее, и перспективное состояние в экономике области, инвестиционный потенциал, меры по его продвижению, мероприятия в рамках национальных проектов, обозначенных президентом в качестве векторов развития страны и всех ее регионов. К слову, «конкурирующий» документ — план первой пятилетки Иркутской области — тоже не появился.
На четвертом году правления Сергея Левченко становится очевидным, что говорить о планах и их строить — не одно и то же. О реализации, вообще, пока помолчим. Драгоценное время, за которое Иркутская область могла бы вырваться в локомотивы экономического развития СФО, потеряно. Более того, поставлен крест на намечавшейся тенденции формирования нового макрорегиона — Байкальского, включившего бы в себя Иркутскую область, Бурятию и Забайкальский край. И это логичный итог политического аутизма — главной стратегии Сергея Левченко.
Галина Солонина, IRK.ru
-
Missis Kira
14 марта 2019 в 12:19
Загрузить комментарииНи слова - ни дела.