— Так-с, читаем полчаса, и спать! — приказал я сам себе, посмотрев на часы.
Времени на книги в последние дни не было, дела валились одно за другим. Поутихшая было после усилий по профилактике эпидемия дифтерита начала вновь набирать обороты.
В иных школах в классе сидит по пяти учеников. Городские власти принимают меры, даже ввели во всех больницах специальные карточки для регистрации больных, о чем не преминули отчитаться в газетах. Но грязь на улицах, базарах и тому подобное не переводится, как тут не свирепствовать болезням? И вот, собственно, вместо того, чтобы провести остаток вечера в приятном обществе дешевенького детектива, я вынужден был погрузиться в изучение устройства лазарета и организации прививок в Сиропитательном доме Медведниковой. Врачебный долг — суровый господин.
Надо сказать, несмотря ни на что, книга оказалась местами забавной. Чего только стоила таблица «Величина комнат и кубическое содержание воздуха в них», в коей был продемонстрирован расчет воздуха, приходящегося на каждую ученицу.
Да… По пересчету воздуха мы, видимо, Европу догнали и перегнали, а вот в вопросах гигиены и профилактики отстаем катастрофически. Но в местах подобных, относительно закрытых и организованных, усилия по искоренению заразы заметны… Вакцинация, страшное слово карантин… А вот как быть с простыми людьми?
Мне вспомнилась преглупейшая гибель моего товарища, энтузиаста борьбы с натуральной оспой. Его насмерть забили в деревне, куда он приехал проводить вакцинацию.
На вопрос: «А с чем ее ись-то можно, акцинацию эту твою», — он попытался доступным языком объяснить суть прививания. Дескать, вводятся человеку ослабленные бациллы, болезнь принимается в легкой форме. Но мужики поняли все по-своему: «Так ты, нехристь, заражать нас приехал? Бей его!»… Я безнадежно посмотрел за окно: «Тьма египетская».
За чтением прошло более часа, и сон начал одолевать. Читать, пока есть физическая возможность, было, наверное, моим основным психическим расстройством. Причем читать даже то, что не очень нравится.
Нещадная борьба долга с желанием организма жить, то есть спать, была прервана стуком в дверь.
— Какого черта там несет? — вслух, но негромко обратился я, по всей вероятности, к платяному шкафу, поскольку иных собеседников рядом не наблюдалось.
Шкаф, как это стоило ожидать, высокомерно промолчал. На дому я пациентов не принимаю, это всем известно, значит, что-то другое.
— Кто там? — как можно более грозно спросил я неведомого гостя.
— Это Петр Белокриницкий! Мне нужна ваша помощь, доктор! — ответил знакомый голос.
Молодой человек втайне просит доктора о помощи, минуя больницу?
— Это последствия променадов на Подгорной, — ехидно заключил я и открыл дверь.
— Добрый вечер, доктор, мой товарищ ранен, помогите, я заплачу! — выпалил Петр, едва я отодвинул засов. Предвкушение от саркастических нравственных наставлений прелюбодею растаяло. Белокриницкий явно не уголовник, не иначе тут темная история иного свойства. Но криминальные операции неведомо где меня совсем не радовали.
— Ножевое? Давно? — уточнил я.
— Огнестрельное. Не знаю. Меня попросили найти помощь.
Ну, значит, молодые люди добаловались, пытаются скрыть свою «шалость», и сейчас пойдет речь о клятве Гиппократа, гори он в тартаре.
— Ладно, там разберемся. Проходите, я пока оденусь.
— Спасибо.
Гость облегченно выдохнул, сел к столу и подтянул к себе мою книгу.
— А мы, оказывается, одни и те же книги читаем.
Я недоуменно хмыкнул:
— Вы читаете книги об устройстве общественных заведений?
Удивлены? Меня интересует все, что касается проблем нашего общества. А сиротские заведения — в особенности. Они-то напрямую связаны с социальным вопросом.
«Да Вы, батенька, политик», — отметил я про себя, а вслух произнес:
— Я так понимаю, Ваш товарищ пострадал в процессе решения социального вопроса?
— Да. Надеюсь, Дмитрий Илларионович, я могу просить Вас сохранить это в тайне, — на мою иронию Петр решил внимания не обращать.
— Надеюсь, Вы не запишите меня в свою партию за мою услугу. Мое дело болеющие люди, а не больное общество.
Петр чуть заметно усмехнулся, раскрыл книгу и прочел: «Наибольший затем процент воспитанниц дало чиновничество и дворянство… Самый ничтожный процент (0,7) дали инородцы: всего за пятьдесят лет 8 воспитанниц. Из детей политических ссыльных была принята лишь только одна в число воспитанниц Сиропитательного дома, и то по особому ходатайству одного высокопоставленного лица».
— Разве это не говорит, что лечить надо прежде всего общество?
— Возможно, Вы утвердите тот социальный строй, при котором у людей отпадет всякая охота болеть дифтерией или тифом, но я уверен, что решение надо искать в развитии медицинской науки.
— Наука не может развиваться в условиях средневековой деспотии.
— Учту. Ну, я готов влиться в ряды борцов за светлое завтра. Видимо, судьба.
Я демонстративно достал из комода револьвер и сунул его в карман пиджака. Петр пристально посмотрел, но промолчал.
— Да, Петр Климентьевич, книги мы читаем одинаковые, только выводы, похоже, делаем разные. Идемте.
Д.И.
Благодарим Иркутский областной художественный музей им. В.П. Сукачева, Иркутский академический драматический театр им. Н.П. Охлопкова, Иркутский областной историко-меморитальный музей декабристов, за помощь при организации фотосъемки. Фотограф проекта — Евгений Доманов.
